|
– Рукопись у нас. – Отлично. – Я отдам на ксерокс и через полчаса можете присылать курьера. – Виктор, ему нужен оригинал. – Это невозможно. Рукопись изъята на обыске, занесена в протокол. Выносить из здания нельзя. – Ну… а как тогда? – Пусть приезжает к нам. – Ты думаешь? – А какая разница? – Ну… можно попробовать. Тогда вот что: я пошлю за ним своего шофера, он его вам доставит. – Когда? – Да прямо сейчас. Тут ехать-то пять минут. – Хорошо. Мы на вахте встретим. Он дал отбой и набрал другой номер. – Мыльников, – ответил мужской голос. – Ну всё. – Приедет? – Да. Встречать его через десять минут. – Понял. Котельников дал отбой. Минут через двадцать в его кабинет вошел мальчик лет тринадцати в синей школьной форме. – Так быстро! – засмеялся Котельников, вставая. Мальчик остановился посередине каби-нета и посмотрел на Котельникова. – Виктор Иваныч, – протянул ему руку Котельников. Мальчик молча смотрел ему в глаза. – Значит… – кашлянул Котельников, отводя глаза и убирая руки за спину, – вот. Садись за мой стол. Читай. А я… пойду пообедаю. Он вышел. Мальчик сел за стол, развязал тесемки папки, открыл: НОРМА ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по тротуару. Мокрый асфальт был облеплен опавшими листьями, ветер дул в спину, шевелил оголив-шиеся ветки тополей. Свеклушин поднял воротник куртки, перешел в аллею. Она быстро кончилась, уперлась в дом. Свеклушин пересек улицу, направляясь к газетному киоску, но вдруг его шлепнули по плечу: – Здорово, чувак! Он обернулся. Перед ним стоял Трофименко. – Ёоооо-моё….. – брови Свеклушина поползли вверх, – Серега?! – Он самый! – сияющий Трофименко протянул руку. – Слушай, слушай, да как же ты… откуда?! – Свеклушин тряс его кисть. – Оттуда! Оттуда. Сашок! – Но, постой, чего же ты… ёпт… чего ж не позвонил? Не заезжал? – А я только приехал. С вокзала. Вещи в камере хранения. – Постой… ты в командировку, или так? – Вообще-то просто так, но в сущности – по делу. Меняться хочу. – Ёпт! Ну, деятель! Потолстел ты… разъелся, что ли? – У нас разъешься… – Но, ты постой, а как же, а Нина? – Что, Нина? Нина – все путем. Живем, работаем. Детей растим. Сашке два, Тимке уже восьмой. – Тимке? Восемь? Ё..моеё! Восемь! Я ж его недавно на руках таскал! – Теперь не потаскаешь. Пухлый стал. Жиртресина. – Ну… слушай, Серега, ну ты погоди, расскажи как там у вас, как Пал Егорыч, как Сенька? – Да все в порядке. Пал Егорыч все там же. Тянет. – Главным инженером? – Ага. Семен запил что-то. Взыскание у него. С женой чуть не разошелся. – Ёпт! Чего эт он? – Сам не знаю. Вроде и не пил никогда особо. Так, как все… – Дааа… надо же. Талантливый парень такой… Слушай, ну, давай сядем, что ли, чего сто-им как мудаки… иди сюда… Они перешли улицу и сели на лавочку у входа в аллею. Свеклушин смотрел на Трофимен-ко, качал головой: – Дааа… надо же. Встретились. Но ты, вообще-то, гусь тот еще. Не звонишь, не пишешь… – Саш, это не от меня зависит. Я ж по полгода в командировках. Мотаюсь, как черт. – Все равно. Пару строчек написал бы. Жив, здоров, привет родителям. |
