|
– Да я писал. – Когда писал-то? – Да писал… что ты прямо… писал. – Ну и жопа ты все-таки! – Свеклушин рассмеялся, хлопнул Трофименко по плечу. – Пи-сал! Трофименко вытащил папиросы: – Будешь? – Не. Не хочу. – Ну, а у тебя как? Свеклушин вздохнул: – Все по старому. Верка авиационный кончает. – Заочный? – Ага. Сережа в седьмой пошел. – Как учится? – Так себе. Чего-то никак за ум не возьмется. Побренчать, маг послушать. – Ясно. Ну а на работе как? Как с Сидоровым? – Хреново. – Давит? – Ага. Я уходить хочу от них. Надоело. – А куда? – В техникум. Преподавателем. – Технологию? – Ага. – Ну, что ж, тоже интересно, – Трофименко курил, перехватив папироску возле самой го-ловки. – А главное рядом. В Черемушках. – Ну так сам бог велит. Уходи, конечно. Свеклушин положил портфель на колени, улыбаясь, вздохнул: – Да, Серега, Серега. Морщины вон у тебя. Надо же. – Ну и чего странного? Нормально. – Чего ж нормального? Мастер спорта по самбо, тридцать пять лет. – Да у тебя тоже, кстати, морщин хватает. Так что не расстраивайся шибко на мой счет. Бе-реги нервные клетки. Засмеялись. Свеклушин шлепнул Трофименко по коленке: – Вот что, деятель. Давай мотай на вокзал, забирай свой угол и дуй к нам. Живо. А я щас Верке звякну, чтоб сварганила что-нибудь. Она поди дома уже. Давай, быстро. Он встал, но вдруг вспомнил: –Только вот погоди-ка. Норму сжую щас, чтоб домой не тащить. Хорошо, что вспомнил. Он сел, раскрыл портфель. Трофименко курил, стряхивая пепел на асфальт. – Где она… ага вот. Свеклушин вытащил упакованную в целлофан норму. – Ух ты, – Трофименко потянулся к аккуратному пакетику. – Смотри, какие у вас… А у нас просто в бумажных упаковках таких. И бумага грубая. И надпись такая оттиснутая плохо, криво. Синяя такая. А у вас смотри-ка, во как аккуратненько. Шрифт такой красивый… – Столица, чего ж ты хочешь, – Свеклушин разорвал пакет, вытряхнул норму на ладонь, отщипнул кусок и сунул в рот. Трофименко потрогал норму: – И свежая… во, мягкая какая. А у нас засохшая. Крошится вся… организаторы, бля. Не могут организовать… – А вы написали бы куда надо, – Свеклушин жевал, периодически отщипывая. – Написали, бля! – Трофименко швырнул папиросу, придавил ногой. – Не смеши, Саша. – Не помогает? – Да конечно. Всем до лампочки. А потом, говорят, почему периферия тянет слабо! Смеш-но. Сказка про белого бычка. Везут, везут опять пакеты эти. А там шуршит засохшая, лежалая. Норму уж могли бы наладить. Странно это все… – Дааа… много у нас еще этой несуразицы, – Свеклушин сунул в рот последний кусочек, скомкал хрустящий пакетик, хотел было швырнуть в урну, но Трофименко остановил. – Дай мне, не выкидывай. Жене покажу. Он разгладил пакетик, спрятал в карман. Встали. Трофименко поправил фуражку, Свеклушин – шарф. Секунду разглядывали одежду друг друга. Трофименко шмыгнул носом: – Саш… а вот если такую куртку достать? Трудно? – Да не то чтоб очень… но это чешская. Тоже дефицит. – Ну я переплачу там сколько надо, деньги есть, а? Как? – Да можно попробовать. У Верки продавщиц много знакомых, – Свеклушин переложил портфель в левую руку, вздохнул. – Попробуем. А щас ты, Серег, дуй на вокзал. Забирай вещи. Адрес помнишь? – Ну еще бы… – Ну и чудесно. |
