Лунный свет сочился сквозь окно, окутывая комнату серебристым мягким туманом. Я нашла рядом с дверью местечко, чтобы положить вещи. Мое тело должно было послужить баррикадой, если бы кто-нибудь обнаружил, что меня нет в постели, и отправился на поиски. Заблокировав вход, я выиграла бы немного времени, чтобы придумать оправдание.

Расстелив куртку на полу, я прислонила фонарик к стене, чтобы он отбрасывал круг света, а потом села и взяла зеркальце.

– Морфей, – шепотом позвала я.

И больше ничего не понадобилось.

4

Двадцать вопросов

По стеклянной поверхности зеркальца прокатилась пульсирующая синяя вспышка.

Но это было не зрительное ощущение, а тактильное. Я чувствовала, как свет вибрирует в рукоятке зеркальца. Я осторожно положила его на пол. Испуская ледяное лазурное сияние, уже знакомая мне бабочка выбралась сквозь стекло, как будто всё это время ждала там.

Она взлетела и уселась в пятне лунного света передо мной. Бабочка сложила крылья, и они сделались большими, как у ангела, а затем распахнулись, и я увидела безупречную бледную кожу, чернильно-черные глаза и маскарадные узоры на лице, переливающиеся драгоценными камнями. Целая грива синих, до плеч, волос, спутанных от магического электричества, которое исходило от его тела и экстравагантной одежды, шевелилась вокруг головы, словно на ветру.

Морфей навис надо мной – и лихо сдвинул шляпу набекрень.

– Элисон, – запросто сказал он, и я почувствовала сладкий запах лакрицы. – Ты готова заключить договор?

Я подняла указательный палец. Когда мы виделись в последний раз, опасность отвлекла меня, а магия Морфея зачаровала. И в результате я убила человека.

Сегодня я должна была взять дело в свои руки.

– Ты когда-нибудь играл в «двадцать вопросов»? – спросила я.

Морфей склонил голову набок, ухмыльнулся и перекинул кончик крыла через плечо, чтобы пригладить его.

– Хм… это вроде игры в загадки?

Я подозрительно прищурилась.

– Что?

Он расправил крылья и уселся на пол. Его лицо сияло мягким синим светом, исходящим от волос и драгоценных камней под глазами.

– Отгадай загадку. Я никому не принадлежу, но все мною пользуются. Для одних я – деньги, для других – нечто, способное летать. Я образую пространство, но не наполняю его. Для тех, кто никогда не меняется, я не представляю ценности. Для тех, кто меняется, я тяжел, как песок пустыни. Кто я?

Я прикусила губу, подавляя искреннее желание принять вызов, доказать Морфею, что я способна отгадать его загадку. Но я сообразила, что это именно то, чего ему хочется. А мне нельзя было терять из виду свои цели.

– Мяч у меня, Морфей. Двадцать вопросов. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Никаких сделок, пока ты не удовлетворишь мое любопытство. Я не намерена гоняться за двумя зайцами.

Он фыркнул:

– А за кроликами?

Нахмурившись, я открыла сумку и достала блокнот и ручку.

– Не отклоняйся. Отвечай прямо. Тебе что-то от меня нужно. И если ты хочешь этого добиться, придется выполнять мои приказы.

– Ох, ох. Сколько деспотизма в маленькой девочке. Именно такой сообщник мне и нужен.

Скрестив ноги, Морфей сложил руки шпилем под подбородком и прищурился.

– Как тебе угодно, моя птичка. Твое дело.

Синяя молния отделяется от его тени на цементном полу и начинает метаться по комнате. Стиральные машины и сушилки включаются. Они гремят и посвистывают.

Я стиснула зубы.

– Я не птичка. На мне что, есть перья? Я Элисон. Ни больше ни меньше. Ясно?

Драгоценные камни на лице Морфея начали переливаться теплым оранжевым светом.