|
– Сейчас, Джулиан, прежде чем Грэс вернется. Позвонишь ты в колокольчик на этот раз? На этот раз Джулиан позвонил. – Могу я дать этому человеку приказания? – почтительно осведомился он у тетки. – Отдавай ему что хочешь и чтоб, наконец, был конец всему этому! – закричала раздраженно старушка, вскочив на ноги и прохаживаясь по комнате, чтоб успокоиться. Слуга ушел с приказанием привести гостью. В то же время Орас прошел через комнату, очевидно, с намерением выйти в дверь на ее противоположном конце. – Вы уходите? – воскликнула леди Джэнет. – Я не вижу, для чего мне оставаться здесь, – ответил Орас не очень любезно. – В таком случае, – возразила леди Джэнет, – останьтесь здесь для того, что я этого желаю. – Конечно – если вы этого желаете. Только помните, – прибавил он упорнее прежнего, – что я совершенно несогласен с мнением Джулиана. По моему мнению, эта женщина не имеет никаких прав на нас. Мимолетная тень раздражения мелькнула на лице у Джулиана в первый раз. – Не будьте жестоки, Орас, – сказал он резко, – всякая женщина имеет на нас права. В пылу этого маленького спора они бессознательно сошлись вместе, спиною к двери библиотеки. При последних словах упрека, сделанного Джулианом Орасу, внимание их было привлечено легким стуком отворившейся двери. Как бы по взаимному согласию все трое повернулись и посмотрели в том направлении, откуда раздался этот звук. Глава XI ВОСКРЕСШАЯ ПОКОЙНИЦА В дверях появилась фигурка маленькой женщины в простом и бедном черном платье. Она молча приподняла свою черную тюлевую вуаль, и все увидели печальное, бледное, изнуренное, усталое лицо. Лоб был низок и широк, глаза необыкновенно далеки один от другого, ниже черты лица мелки и нежны. Здоровая (как заметил мангеймский консул), эта женщина должна была обладать если не замечательной красотой, то по крайней мере редкой привлекательностью, одной ей свойственной. Теперь же страдание – угрюмое, безмолвное, сдержанное страдание – испортило красоту ее лица. Внимание и даже любопытство оно могло еще вызывать, восторг или интерес вызвать уже не могло. Маленькая, худощавая черная фигурка неподвижно стояла в дверях. Печальное, изнуренное, бледное лицо молча смотрело на трех лиц, находившихся в комнате. Три лица, находившиеся в комнате, со своей стороны оставались с минуту неподвижны и молча смотрели на незнакомку, стоявшую на пороге. Что то, или в самой женщине, или в внезапном, неслышном появлении ее в комнате, леденило, как бы прикосновением невидимой холодной руки, сочувствие всех троих. Привыкшие к свету, обыкновенно чувствовавшие себя свободно во всяком не предвиденном в жизни случае, они теперь, возможно, в первый раз почувствовали серьезное смущение, которого не испытывали с детства, в присутствии посторонней. Не возбудило ли в их душе появление настоящей Грэс Розбери подозрение к женщине, укравшей ее имя и занявшей ее место в этом доме? Ни малейшей тени подозрения к Мерси не таилось в том странном тревожном ощущении, которое теперь отняло от них обычную вежливость и обычное присутствие духа. Каждому из этих трех лиц так же практически было невозможно сомневаться в личности приемной дочери леди Джэнет, как для вас, читающих эти строки, невозможно сомневаться в личности самого близкого и дорогого на свете вашего родственника. Обстоятельства укрепили за Мерси самое сильное из всех человеческих прав – право первого владения. Обстоятельства вооружили ее самой непреодолимой из всех природных сил – силою первых отношений и первой привычки. Ни на волос не поколебало положение ложной Грэс Розбери первое появление настоящей Грэс Розбери в дверях Мэбльторнского дома. Леди Джэнет вдруг почувствовала отвращение, сама не зная почему. Джулиан и Орас – почувствовали отвращение, сами не зная почему. |
