|
– Сегодня, – ответил ей племянник с невозмутимым видом. – В котором часу? Джулиан спокойно посмотрел на свои часы. – Она опоздала на десять минут, – сказал он и опять положил часы в карман. В эту самую минуту вошел слуга и подал Джулиану на маленьком серебряном подносе визитную карточку. – Вас желает видеть дама, сэр. Джулиан взял карточку и, поклонившись, подал ее тетке. – Вот она и пришла, – сказал он так же спокойно, как и прежде. Леди Джэнет взглянула на карточку и с негодованием швырнула ее племяннику. – Мисс Розбери! – воскликнула она. – Напечатано, просто напечатано на ее карточке! Джулиан, даже мое терпение имеет свои границы. Я не хочу видеть ее! Слуга все ждал не как человеческое существо, интересовавшееся тем, что происходило, но (как приличествовало вполне выдержанному лакею) как мебель, искусно сделанная, для того чтобы приходить и уходить по приказанию. Джулиан спросил, назвав удивительно сделанного автомата Джэмсом: – Где теперь эта дама? – В чайной комнате, сэр. – Пожалуйста, оставьте ее там и ждите за дверью, пока не услышите звонок. Ноги мебели лакея пришли в движение и тихо вывели его из комнаты. Джулиан повернулся к тетке. – Простите мне, – сказал он, – что я осмелился дать этому человеку приказание в вашем присутствии. Я очень беспокоился, чтоб вы не решили опрометчиво. Конечно, мы должны выслушать, что скажет эта женщина. Орас не соглашался с мнением своего друга. – Слушать, что она будет говорить, – оскорбительно для Грэс, – перебил он его горячо. Леди Джэнет с полным одобрением кивнула головой. – Я тоже это думаю, – сказала ее сиятельство, решительно скрестив на груди свои прекрасные старые руки. Джулиан прежде всего поспешил ответить Орасу. – Простите меня, – сказал он, – я не имею намерения обижать мисс Розбери и даже вовсе не желаю вводить ее в это дело. Консул в письме своем, – продолжал он, обращаясь к тетке, – упоминает, если вы помните, что мнение мангеймских врачей разделилось относительно болезни их пациентки. Некоторые, и в числе их был главный доктор, думают, что рассудок не вернется с выздоровлением тела. – Другими словами, – заметила леди Джэнет, – в моем доме находится сумасшедшая и хотят, чтобы я приняла ее! – Не будем преувеличивать, – спокойно сказал Джулиан, – в этом серьезном деле преувеличение не приведет ни к чему. Консул уверяет нас, основываясь на словах доктора, что она спокойна и совершенно безвредна. Если эта бедная женщина действительно жертва умственного расстройства, то она заслуживает сострадания и ее следует поместить под надлежащий надзор. Спросите ваше доброе сердце, милая тетушка, не жестоко ли будет выгнать эту одинокую женщину на все четыре стороны, не наведя прежде справок? Леди Джэнет, по врожденному чувству справедливости, согласилась – не весьма охотно – с рассудительностью и человеколюбием этих слов. – Это отчасти правда, Джулиан, – сказала она, тревожно повертываясь на кресле и смотря на Ораса. – И вы тоже это думаете? – прибавила она. – Не могу этого сказать, – ответил Орас твердым голосом человека, упорство которого не поддается никаким убеждениям. Терпение Джулиана могло сравниться в твердости с упорством Ораса. – Во всяком случае, – продолжал он все с той же веселостью, – мы все трое равно заинтересованы тем, чтоб разобрать это дело. Спрашиваю вас, леди Джэнет, не благоприятствует ли нам в эту счастливую минуту тот самый удобный случай, который нам нужен? Мисс Розбери не только нет в этой комнате, ее нет даже в доме. Если мы пропустим этот случай, кто знает, какая неловкая случайность может ждать нас через несколько дней? – Пусть войдет эта женщина! – вскричала леди Джэнет, решившись вдруг с своим обычным нетерпением ко всякой медлительности. |
