|
А вообще ее бред был по большей части совершенно непонятен людям, ухаживавшим за нею. Я думал, было, написать вам и просить вас поговорить с леди Джэнет. Но так как доктора сказали мне, что теперь нельзя решить, останется ли она жива или умрет, то я решился ждать до тех пор, пока время решит, надо ли беспокоит вас, или нет». – Тебе это лучше известно, – сказала леди Джэнет. – Но признаюсь, я не вижу, в каком отношении я заинтересована в этой истории. – Вот именно, что я хотел сказать, – прибавил Орас. – Конечно, это очень грустно. Но нам какое до этого дело? – Позвольте мне прочесть третье извлечение, – ответил Джулиан, – и вы увидите. Он вернулся к третьему извлечению и прочел: "Наконец я получил известие из госпиталя, что Мерси Мерик вне опасности и что она может (хотя еще очень слаба) отвечать на все вопросы, которые я сочту нужным предложить ей. По прибытии моем в госпиталь меня попросили к главному доктору в его комнату. "Я считаю нужным, – сказал этот господин, – предупредить вас, прежде чем вы увидитесь с больной, чтобы вы очень осторожно говорили с ней и не раздражали ее, выказывая удивление или выражая сомнение, если она станет говорить с вами сумасбродно. Мы здесь не сходимся во мнениях насчет нее. Некоторые из нас (я сам в том числе) сомневаются, возвратится ли к ней рассудок с возвращением физических сил. Не называя ее сумасшедшей – она очень кротка и безвредна, – мы тем не менее придерживаемся того мнения, что она страдает помрачением рассудка. Помните мое предостережение, а теперь ступайте к ней и судите сами. Я повиновался с некоторым недоумением и изумлением. Больная, когда я подошел к постели, была очень слаба и изнурена, но, насколько я мог судить, казалась в полном рассудке. Ее тон и обращение показывали образованную женщину. Объяснив ей в коротких выражениях, кто я, я уверил ее, что буду очень рад, и официально, и лично, если могу быть полезен ей. Говоря эти пустые слова, я назвал ее тем именем, которым было помечено ее белье. Как только слова: «мисс Мерик» сорвались с моих губ, дикое, мстительное выражение появилось в ее глазах. – Не называйте меня этим ненавистным именем. Это не мое имя. Все здесь преследуют меня, называя Мерси Мерик. А когда я сердилась на них, они показывали мне мое платье. Не делайте этого, если желаете быть со мной в дружеских отношениях. Помня, что доктор сказал мне, я извинился и постарался успокоить ее. Не возвращаясь к ее имени, так как этот предмет раздражал ее, я только спросил, в чем состояли ее планы, и уверил ее, что она может распоряжаться моими услугами, если они ей нужны. – Для чего вам нужно знать мои планы? – спросила она подозрительно. Я напомнил ей, что я английский консул и что моя цель, если возможно, оказать ей помощь. – Вы можете оказать мне величайшую помощь, – сказала она с жаром. – Отыщите Мерси Мерик! Я увидел, что мстительное выражение вернулось в ее глаза и гневный румянец вспыхнул на ее бледных щеках. Удержавшись от выражения удивления, я спросил ее, кто эта Мерси Мерик. – Гнусная женщина, по ее собственному признанию, – ответила она с живостью. – Как я ее отыщу? – спросил я потом. – Отыщите женщину в черном платье, с красным женевским крестом на плече, она сиделка во французском лазарете. – Что она сделала? – Я лишилась моих бумаг, я лишилась моего белья и платья. Мерси Мерик взяла их. – Почему вы знаете, что их взяла Мерси Мерик? – Никто другой не мог их взять – вот почему я это знаю. Верите вы мне или нет? Она опять начала волноваться. Я уверил ее, что тотчас пошлю навести справки о Мерси Мерик. Она с удовольствием повернулась на изголовье. – Вот какой вы добрый! – сказала она. |
