|
Пока я предостерег вас. Он нагнулся и серьезно сказал следующие слова у самого ее уха. – Держитесь того проявленного мужества, которое восхищало меня до сих пор, – продолжал он, – лучше перетерпеть все, чем всю жизнь терпеть собственное унижение. Будьте той женщиной, о которой я когда то говорил, той женщиной, которая еще и теперь в моих мыслях, которая благородно может проявить свою благородную натуру. И никогда не забывайте, что мое доверие к вам твердо по прежнему! Мерси посмотрела на него с большой признательностью. – Я обязана оправдать ваше доверие ко мне, – сказала она. – Я лишила себя возможности поддаться искушению. Орас заставил меня обещать объяснить ему все в этой комнате. Джулиан вздрогнул. – Сам Орас просил вас об этом? – спросил он. – Он по крайней мере не подозревает правды. – Орас обратился к моей обязанности относительно него как невесты, – ответила она, – он раньше всех имеет право на мое доверие, он сердится на мое молчание и имеет на это право. Как ни ужасно раскрыть ему истину, я должна исполнить его просьбу. Говоря это, она смотрела на Джулиана. Прежнее желание присоединить к тяжелому испытанию признания единственного человека, сочувствовавшего и верившего ей, ожило в другом виде. Если б она могла знать, что пока будет говорить роковые слова Орасу, Джулиан также слушает, она почувствовала бы силу перенести самое худшее, что бы ни случилось. Когда эта мысль промелькнула в ее голове, Мерси заметила, что Джулиан смотрит на дверь, в которую они вошли, и в одно мгновение она нашла способ достигнуть своей цели. Не выслушав ласковых слов сочувствия и одобрения, с которыми он обратился к ней, она робко намекнула на предложение, которое готовилась сделать ему. – Вы возвращаетесь в ту комнату? – спросила она. – Я не пойду, если вы не хотите, – отвечал он. – Я этого желаю. Мне хочется, чтоб вы были там. – После того, как Орас к вам придет? – Да. После того, как Орас ко мне придет. – Вы хотите видеть меня после того, как свидание с ним состоится? Она собрала всю свою решимость, откровенно сказала ему, что было у нее в мыслях. – Я хочу, чтоб вы были возле меня, когда я буду говорить с Орасом, – сказала она. – Если я буду чувствовать, что говорю с вами так же, как и с ним, это придаст мне мужество. Я могу положиться на ваше сочувствие, а сочувствие так драгоценно для меня теперь! Не много ли будет, если я попрошу вас не затворять этой двери, когда вы вернетесь в столовую? Подумайте об испытании, страшном и для него, и для меня! Я только женщина, я боюсь, что у меня не хватит сил, если возле меня не будет друга. А у меня нет друзей, кроме вас. Этими простыми словами она в первый раз попробовала убедить его. Озадаченный и огорченный Джулиан в первую минуту не знал, как и ответить ей. Любовь к Мерси, в которой он не смел признаться, была в нем таким же сильным чувством, как и доверие к ней, в котором он признаться мог свободно. Отказать в том, о чем она просила его в горестной необходимости, и даже более, того, отказаться выслушать признание, которое она хотела сделать ему по первому своему благодарному побуждению, были жестокими жертвами, по его мнению, тому, чем он был обязан Орасу и самому себе. Но как ни неприятна была ему мысль бросить ее, ему невозможно было (кроме условия, равнявшегося отказу) согласиться на ее просьбу. – Все, что могу сделать, я сделаю, – сказал он, – дверь не будет затворена, и я останусь в той комнате с условием, что Орас будет знать об этом. Я был бы недостоин вашего доверия ко мне, если б согласился слушать на других условиях. Я уверен, что вы понимаете это так же, как и я… Она не подумала о своем предложении с этой точки зрения. Как женщина, она не подумала ни о чем, кроме утешения знать, что он возле нее. |
