Тексты казались Харузину очень выразительными. Образы святых так и вставали у него перед глазами:

«Собою сед, брада невеличка, курчевата, взлыз, плешат, на плеши мало кудерцев; риза багор, пробелен лазорем, испод набело лазорь; в одной руке Евангелие, другою благословляет»…

Или: «На мученице Екатерине риза лазорь, испод киноварь, на голове венец царский, власы просты, аки у девицы, рукава широки, в правой руке крест, а в левой свиток, а в нем пишет: Господи Боже, услыши мене, даждь поминающим имя Екатерины отпущение грехов и в час исхода его проводи его с миром, и даждь ему место покойно»…

Словом, больше всего эти описания напоминали полную милицейскую ориентировку. Встретишь такого святого — ни за что не ошибешься. Сергею почему-то хотелось узнавать святых в лицо — на иконах, в храмах… Ну хотя бы для того, чтобы не чувствовать себя здесь полным дураком.

Как всякий ролевик, то есть человек, относящийся к категории «неформальной молодежи», Харузин несколько раз попадал в милицию. В первый раз группу фехтовальщиков задержали за драку в общественном месте с применением оружия. Поединок действительно был тогда довольно жестокий. А милиция еще не привыкла к мечам из старых хоккейных клюшек и время от времени квалифицировала их как оружие.

Второй раз они большой компанией «нарушали спокойствие», распевая ирландские песни и исполняя ирландские танцы. Ехали с игры по «Королю Артуру». Это была просто очередная «Артуровка», неизвестно какая по счету. За ролевой сезон, который начинается с таянием снегов и заканчивается в ноябре, когда от ливней раскисает земля и невозможно поставить палатку, таких «Артуровок» по всей стране проходят десятки. Народ едет в основном потусоваться, попеть ролевые песни, пообщаться, скрестить оружие — в общем, «размять кости». Незатейливые, со стандартными правилами, такие игры обычно хорошо удаются.

И прежде всего — потому, что от них никто не ждет никаких особенных откровений. Ни «катарсиса», ни переживаний близости Всевышнего — как это случается на играх «мистерийных», со сложными, выпендрежными правилами. Бесхитростная «Артуровка» — это жизнь и смерть «условного средневековья». Это — длинные платья и распущенные волосы под венками у девушек, это — благородные поединки и возвышенные песни на могилах героев. Есть, конечно, где-то там Артур, Мерлин, но это мало что решает в данной игре.

И вот, на обратном пути, ребята все не могли остановиться. То принимались танцевать, то пели, причем многие так и остались в ролевых костюмах; а местный монах из Гластонберийского аббатства, в рясе из мешков, в которых обычно грузят картофель, препоясанный жутким с виду кусачим «вервием», расхаживал вокруг босиком и важно говорил проповедь.

Происходило все это в небольшом городке. Электрички не было больше часа. В конце концов, шумное действо начало утомлять местных жителей, которые также обитали поблизости (ибо непосредственно от станции помещались другие культурные ценности — то есть отделение милиции и магазин). И святого отца вкупе с менестрелем загребли в ментовку.

Это вызвало страшный ажиотаж у прочих благородных рыцарей и дам. Святой отец был немедленно провозглашен мучеником за веру. По каковому поводу собрался целый митинг. Менестрель, пострадавший вместе с монахом, также вызвал всеобщее сожаление, особенно у дам. Некоторые периодически падали в обморок и со слезами на глазах вспоминали о достоинствах безвременно погибшего юноши.

Тем временем оба «страдальца» сидели в кутузке в компании местного алкоголика и дебошира, который ужасно презирал их за… антиобщественное поведение. Свое презрение он высказывал и словесно, и мимически, то есть отворачивался и комментировал наружность арестованных, обсуждая это с сонным, толстоватым дежурным…

Ребят вызволили за несколько минут до появления электрички.