С ним вернулся и Авдейка. Этот выглядел хилым, измученным, еле живым — наверняка почти ничего не ел, и на ногах держался с трудом, из одной только вредности.

Лаврентий, разумеется, ожидал подобного поворота событий. С Сергеем они не раз вели разговоры о том, как держаться и о чем рассказывать дьяку, чтобы по возможности меньше навредить себе и беглецам.

— Так ведь эту Сольмиру Неделька приветил, — вспомнил Харузин. — Мы приехали, а она уже тут. Засела в светелке и тянет пряжу. Довольно вредоносная баба. Странная — это точно. Кто она такая?

— Здесь поблизости по лесам шастает какая-то тайная секта, — сказал Лаврентий. — Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что это так. А ты думаешь, мало еретиков на Руси? Что ни год, то заводятся. Знаешь, на Москве опять выловили. Прозябала гнуснейшая ересь — сплошь неудобные словеса о Божественном. Государь Иоанн и митрополит Макарий разыскали, от кого сие повелось и нашли Матюшку Башкина и братьев Борисовых каких-то. Говорили непотребные слова о Господе, о литургии и Церкви… Как их взяли — так сразу взвыли: «Мы, мол, христиане» — обычное дело… Как будто от всевидящего ока Господня укрыться можно… Человека обманешь, а Бога — как?

— Бог не фраер, — пробормотал Сергей. Эта поговорка особенно распространилась в ролевой среде после так называемых «мистерийных игр», на которых моделируется ситуация мистерии, с умиранием, воскресением, реальной встречей человека с Богом.

Лаврентий на реплику собеседника внимания не обратил. Что такое «фраер», волоколамский инок, естественно, не знал.

— Его наши, волоколамские, допрашивали, пока он во всем не признался… Башкина, — объяснил Лавр. — Меня при том не было, а другие рассказывали. Исповедовал из себя христианина лукаво, но Бог сего не потерпел — и начал негодяй бесноваться.

— Как это? — не понял Сергей.

— Обыкновенно. Язык почти до земли свесил, рычал и кричал на разные голоса, а после начал исповедовать свою злую ересь — все как есть, по правде… Они все больше чудеса, от святых проистекающие, отрицали и еще Вселенские Соборы считали за басни и ничто…

— Отреклись?

Лаврентий кивнул.

— Бес человека сильно мучает, — добавил он. — Сперва силу дает, а потом издевается. Да ты ведь сам видел, как это бывает.

Сергей промолчал. Он не вполне верил во все эти вещи, хотя повидал в «параллельном мире» уже немало. Просто удивительно все это как-то. Оказывается, оно бывает на самом деле.

И вдруг… вспомнил! В реальном мире это тоже встречается, только не так явно. Без высунутых языков и рычания на разные голоса, но ведь встречается.

Зашел как-то раз Харузин с приятелем на квартиру к одной знакомой. У той — все в иконах, вся стена и книжная полка. По виду никогда не подумаешь, вполне нормальная девчонка, не богомольная, и вид у нее не ханжеский, а вот гляди ты… Харузин с любопытством поглядел на иконки. Они все-таки красивые, позолоченные, лики у святых и Богоматери — тонкие, изящные. А приятель харузинский как увидел иконки, так весь аж передернулся. И понес, и понес: «Ты что, во всю эту ерунду веришь?..» — и так далее. А если бы у той девчонки не иконы, а фотки из «Плейбоя» висели — никто бы и слова не сказал.