|
.. да‑да. Я размышлял вот о чем, джентльмены: могли ли действительно русские не опубликовать важное открытие в области физики ядра? Такого прецедента еще не было... Я спросил себя: если бы ты, Бен, сейчас открыл нечто вроде цепной реакции деления — и знал, что из нее выйдет потом, — ты опубликовал бы сведения о ней? Ради признания, ради славы, ради Нобелевской премии? Нет. Я бы не сделал этого... Так почему русские ученые не могут поступить так? М‑м... и кроме того, — доводы... особенно коллеги Хениша — довольно основательны. (Брэггу.) Я согласен заняться такими исследованиями, сэр. Но только исследованиями!
Б р э г г. Вот и отлично, док! Разумеется, только исследованиями, мы пока не вправе требовать от вас большего. А организацию работ возьмет на себя полковник Клинчер, проницательности которого мы обязаны раскрытием этой важной проблемы. Надеюсь, вы согласитесь с ним сотрудничать, профессор? Г о л д в и н. М‑м... Л вы какой университет окончили, полковник? К л и н ч е р. Вест‑Пойнт, сэр. Г о л д в и н. А... кавалерист? К л и н ч е р (оскорбленно). Военный стратег, сэр! Г о л д в и н. М‑м... ну, да все равно. (Встает.) Разрешите откланяться! (Уходит.) Б р э г г. Ох, эти яйцеголовые! Откровенно говоря, мне не нравится настроение этого Голдвина. Не поискать ли нам кого‑нибудь другого, полковник? К л и н ч е р. К сожалению, выбирать не приходится, сэр. Специалистов по нейтрино немного, а такого класса, как Голдвин, просто нет. Я думаю, нас не должны занимать его взгляды, сэр. Пусть исповедует что угодно, лишь бы делал то, что мы хотим. Б р э г г. Нужно будет заставить его делать это, полковник! К л и н ч е р (замявшись). Боюеь, что я... что мне... во всяком случае в нынешнем положении — трудно иметь достаточное влияние, сэр. Вы же видели, как он со мной разговаривал. X е н и ш. Полковник прав, сэр. Они очень чтят звания и чины, эти яйцеголовые. Б р э г г. Понимаю. Когда законопроект будет утвержден, мне, думаю, удастся убедить президента присвоить вам, Клинчер, звание бригадного генерала — учитывая важность работы. Итак, за дело... генерал! (Встает, давая попять, что аудиенция окончена.) Клинчер и Хениш уходят. Тотчас поднимается адъютант. А д ъ ю т а н т (подходит к столу, кладет несколько бланков). Дневные сводки, сэр. За дверью. К л и н ч е р (Хенишу). Примите мою благодарность, сенатор. Не ожидал! Х е н и ш. Не стоит. Генералом больше, генералом меньше — это уже ничего но меняет. (Уходит.) К л и н ч е р (жмет себе руку). Поздравляю вас, генерал! Поздравляю! За работу! Что ж, в конце концов Гровс мог — а я не смогу?! Затемнение. Освещается левая сторона сцены. Кабинет Макарова в министерстве. Столы, составленные буквой «Т», ковровая дорожка, телефон с коммутатором, коричневый сейф. За столом Макаров. Входит, слегка прихрамывая, Шардецкий. М а к а р о в. Иван Иванович, рад вас видеть в добром здравии! Ш а р д е ц к и й. Здравствуйте, Олег Викторович. Я к вам, как гоголевский городничий, — с пренеприятнейшим известием... (Быстро проходит, усаживается.) Американцы закрыли нейтрино. М а к а р о в. В каком смысле — закрыли? Ш а р д е ц к и й. Не в физическом, разумеется. Из последних выпусков американской литературы по ядерной физике исчезли публикации по нейтрино и слабым взаимодействиям — хотя еще месяц назад они превалировали. М а к а р о в. Ого... Такое уже было! Ш а р д е ц к и й. Да. Так было с публикациями по делению урана — когда начались работы по созданию урановой бомбы. Так было с публикациями по термоядерному синтезу — когда начались работы по водородной бомбе. Аналогия напрашивается сама. Кроме того: симпозиум по физике слабых взаимодействий, который должен быть в феврале в Сан‑Франциско, отменен. М а к а р о в. |
