Тут вессексец смолк и только бросил на меня выжидающий взгляд исподлобья. Под этим взглядом я смущенно потупилась, словно мне снова только четырнадцать лет и дыхание перехватывает лишь от того, что понравившийся и невыносимо красивый парень подошел и заговорил.

И не просто заговорил — признался…

— Смогу я завести с вами этот разговор позже?

Точно так на меня глядел тот треклятый садовник Дин, тепло, ласково, чуть с хитринкой.

— А захотите ли вы его завести? — спросила я, даже не пытаясь скрывать собственного недоверия. — Да и что же скажет вам многочисленные и родовитые дяди и тети?

За Дином Лестером ведь не только дядя-лорд стоит, но и дядя-декан, дядя-бизнесмен, тетя-начальник полиции… И это только те, о ком с ходу вспомнить удалось. Что за семейка? Каждый первый выделяется не только фамильными связями и деньгами, но и какими-то особенными талантами. Вряд ли кто-то из этой породистой родни окажется доволен, что такой со всех сторон выдающийся племянник посчитает возможным серьезно ухаживать за девушкой простого происхождения.

А если все несерьезно, то уже мне нет причин связываться с вессекским джентльменом. И дело не в том, что меня манил шанс однажды стать самой настоящей титулованной леди. Просто никогда не видела смысла связываться с мужчиной, если даже теоретически этот роман не может закончиться тем самым пресловутым «долго и счастливо» из сказок.

— Мой отец был убийцей и незаконнорожденным сыном предыдущего лорда Лестера, — неожиданно серьезно произнес декан. Все веселье, вся дурашливость слетели с него как шелуха. — А рос я в приюте. Однако когда дядя Дэн узнал о моем существовании, о моей судьбе, семья меня признала, и я был введен в род. После этого просто неприлично сомневаться в их либерализме.

Я замерла, не зная, что сказать на такие откровения, да и можно ли было вообще что-то сказать? Вот тебе и объяснение, почему при живом племяннике у лорда Дэниэла Лестера ни братьев, ни сестер, а про самого Дина Лестера до определенного момента ничего не известно, будто и не было его.

— Купер — это девичья фамилия моей матери, — произнес с улыбкой, пусть и вымученной декан и поймал мой взгляд. — Такой вот я аристократ. Слегка… нестандартный. Так что не вижу ничего дурного в том, чтобы ухаживать за девушкой простого происхождения. Да и, по секрету, даже если бы над моей головой и нависла угроза родственного неудовольствия… словом, пожелания дядюшек и тетушек в нашем кругу все-таки носят рекомендательный характер.

Что же это звучало чрезвычайно обнадеживающе. По крайней мере, для меня. Или для декана, будущего лорда и мужчины вполне импозантного тоже?

— Ну так что же, мисс Сеймур, может ли виновник стольких ваших горестей рассчитывать, что получив диплом, вы проявите милосердие?

Господи, вот зачем только он говорит все это мне, сейчас, когда мы наедине, да еще и так витиевато, словно бы в старомодном романе? Так сладко слышать такие слова, обращенные ко мне, и так смешит собственная растерянность…

— За несколько месяцев все может перемениться, сэр, — наскребла по всем закоулкам души я нужную дозу сарказма. — Возможно, и вы сами.

Профессор вздохнул и, обогнув меня, распахнул дверь и попросил у секретарши:

— Кэролл, будьте так любезны, приготовьте две чашки чая для меня и мисс Сеймур.

Проходя обратно к своему столу, декан шепнул на самое ухо:

— Меня всегда отличало постоянство.

У меня после такого едва сердце через горло не выскочило, так оно заколотилось. Вот тебе и добропорядочный джентльмен, высокоморальный декан… А голову кружит как прожженный сердцеед.