Как только появилась хозяйка таверны – пышнотелая матрона с подозрительно черными волосами, выбивающимися из-под белого кружевного чепчика, одетая в тесное серое платье, корсаж которого, удерживающий ее более чем обширную грудь, пересекала красно-зеленая вышивка, – Том скользнул в сторону и, кланяясь, пробормотал:

– Извольте, милорд, миледи.

Он произнес это тихо, но так, чтобы госпожа Хейлин услышала.

Хозяйка таверны сурово улыбнулась – для господ она постаралась немного смягчить привычное выражение лица, – и присела в таком глубоком реверансе, что аж крякнула, выпрямляясь. Тот факт, что Мэт хотел всего лишь выпить вина, а не снять комнату, расстроил ее лишь чуть-чуть. Он же хотел выпить ее лучшего вина. И все же, расплачиваясь, Мэт позволил ей увидеть, что среди серебряных монет в его кошельке есть и золотые. Шелковый камзол – отличная штука, но голодранец с золотым в кармане получит лучший прием, чем франт с медяком.

– Эля, – потребовала Туон, растягивая гласные. – Никогда не пробовала эль. Скажите-ка мне, добрая хозяйка, а скоро ли ваши уважаемые посетители учинят драку?

Мэт чуть не проглотил язык.

Госпожа Хейлин моргнула и неуверенно покачала головой, будто сомневаясь, правильно ли расслышала вопрос.

– Не стоит беспокоиться, миледи, – сказала она. – Такое время от времени случается, если они слишком увлекутся выпивкой, но я тотчас приведу их в чувство.

– Но не нужно прилагать особых усилий ради меня, – попросила Туон. – Это же их спорт.

Хозяйка уже едва сдерживала кривую ухмылку, но все-таки сделала реверанс и, подхватив монетку Мэта, поспешила прочь, крича:

– Джера, принеси вина для лорда и леди. Кувшин киранайлльского. И кружку эля.

– Лучше таких вопросов не задавать, Сокровище, – вполголоса заметил Мэт, провожая Туон и Селусию к пустому столику. Отказавшись садиться, Селусия приняла плащ Туон и перекинула его через спинку стула, который приготовила для своей госпожи. После чего встала у нее за спиной. – Это невежливо. И, кроме того, это принижает твои глаза.

Благодарение Свету за беседы с Эгинин, как бы она там себя не называла. Шончан сделают любую глупость и откажутся принимать разумное решение, только бы не принизить глаза.

Туон задумчиво кивнула:

– Ваши обычаи порой такие странные, Игрушка. Ты должен рассказать мне о них. Кое-что я знаю, но я должна понимать обычаи народа, которым буду править от имени Императрицы, да живет она вечно.

– Буду рад рассказать тебе, что знаю, – Мэт расстегнул плащ, позволив ему свободно упасть на низкую спинку стула. – Тебе стоит узнать, как мы живем, даже если твоя власть не будет распространяться так далеко, как ты ожидаешь.

Он положил шляпу на стол.

Туон и Селусия хором ахнули и потянулись к шляпе. Туон успела первой и поспешно бросила ее на стул рядом с собой.

– Это очень плохая примета, Игрушка. Никогда не клади шляпу на стол.

Она сложила пальцы в один из тех странных знаков, ограждающих от зла, согнув мизинец и безымянный и вытянув остальные три. Селусия сделала то же самое.

– Я запомню, – сухо пообещал Мэт. Видимо, слишком сухо. Туон окинула его безразличным взглядом.

– Я решила, что ты не подходишь для виночерпия, Игрушка. По крайней мере, пока не научишься смирению. А я уже не очень-то в это верю. Лучше я сделаю тебя стремянным. Ты хорошо разбираешься в лошадях. Хочешь бежать у моего стремени, когда я отправлюсь прогуляться верхом? Форма у стремянных такая же, как и у виночерпиев, но я прикажу украсить твою лентами. Розовыми лентами.

Мэт умудрился сохранить невозмутимый вид, но почувствовал, как щеки наливаются краской.