– Вы что-нибудь знаете о том мужчине, который только вышел отсюда? – осведомился Ранд у Саранче. – О том, что невнятно растягивает слова.

Хозяин гостиницы моргнул:

– Ничего, милорд. Я никогда не видел его прежде. Вам нужна только одна комната, милорд? – Он оглядел Мин и остальных женщин, шевеля губам, словно что-то подсчитывал.

– Если вы намекаете на какую-то непристойность, мастер Саранче, – с негодованием вступила Найнив, дергая себя за косу, видневшуюся из-под капюшона, – то вам стоит хорошенько подумать, иначе я надеру вам уши.

Мин тихонько зашипела, и одна из рук девушки метнулась к противоположной кисти прежде, чем она сообразила, что делает. Свет, в последнее время она тянется к ножам по поводу и без повода!

– О какой непристойности? – удивленно спросила Аливия. Кадсуане фыркнула.

– Одну комнату, – терпеливо повторил Ранд. Женщины всегда найдут повод для негодования, подумал он. Или это мысль Льюса Тэрина? Он неуютно поежился. Но сумел изгнать нотки раздражения, которые так и норовили просочиться в голос. – Самую большую из тех, что есть, с видом на Твердыню. Мы займем ее ненадолго. Уже сегодня вечером вы сможете сдать ее снова. Но вам, скорее всего, придется пару дней позаботиться о наших лошадях.

На узкой физиономии Саранче нарисовалось облегчение, но голос преисполнился откровенно деланной грусти:

– Как мне ни жаль, но наша самая большая комната уже занята, милорд. По правде говоря, заняты все комнаты. Но для меня будет огромной радостью проводить вас чуть выше по улице к «Трем полумесяцам» и…

– Ха! – Кадсуане откинула капюшон, являя миру лицо и часть золотых украшений в своей прическе. Воплощенное хладнокровие, безжалостный взгляд. – Мне кажется, ты сможешь найти способ освободить ту комнату, мальчишка. И, полагаю, тебе лучше так и поступить. Заплати ему как следует, – добавила она, обращаясь к Ранду, украшения качнулись на цепочках. – Это совет, а не указание.

Саранче с готовностью принял от Ранда толстую золотую крону – вряд ли постоялый двор приносит столько за неделю, – но именно лишенное возраста лицо Кадсуане подвигло его на то, чтобы резво взбежать по лестнице в дальнем конце общей залы, вернуться через пару минут и проводить их на второй этаж в комнату, отделанную темными панелями. Посреди комнаты стояла неприбранная кровать, на которой запросто помещались трое, а по обе стороны от нее располагались два окна, из которых открывался вид на громаду Твердыни. Предыдущего обитателя комнаты выставили так поспешно, что он забыл у ножки кровати шерстяной чулок, а резной роговой гребень – на умывальнике в углу. Хозяин предложил принести наверх седельные сумки, а также вино и удивился, когда Ранд отказался. Однако Саранче хватило единственного взгляда на лицо Кадсуане, чтобы, поклонившись, поспешно удалиться из комнаты.

Для гостиницы помещение было довольно просторным, но не шло ни в какое сравнение с большинством покоев в поместье Алгарина, не говоря уже о дворце. Особенно когда здесь толчется дюжина людей. У Ранда вдруг появилось ощущение, что стены сдвигаются. Дышать стало труднее. Каждый вдох стоил огромных усилий. Узы наполнились сочувствием и беспокойством.

Коробка, задыхался Льюс Тэрин. Нужно выбраться из коробки!

Ранд смотрел в окно; четко видеть Твердыню – необходимое условие. А свободный простор между «Драконом» и крепостью несколько сглаживал ощущение замкнутого пространства, так что дыхание Ранда немного выровнялось. Но только совсем немного. Не сводя взгляда с Твердыни, он приказал женщинам отойти поближе к стенам. Все незамедлительно повиновались. Кадсуане, конечно же, одарила его колючим взглядом, прежде чем скользнуть к стене, а Найнив фыркнула, но затем тоже выполнила просьбу.