Едва Эгвейн вошла, ее тут же заметила Николь и ткнула локтями своих соседок. По залу волной прокатилась тишина. Все головы были теперь обращены в сторону Эгвейн, которая шла по центральному проходу. Она не смотрела ни налево, ни направо.

На полпути к кухне одна невысокая и худенькая послушница с длинными темными волосами выставила ногу в подножке. Сумев удержать равновесие и не упасть плашмя на пол, Эгвейн спокойно повернулась к обидчице. Очередной бой. Внешне девочка походила на кайриэнку. Подойдя к ней поближе, Эгвейн точно могла сказать, что в скором времени ее отправят проходить испытание на Принятую, если только девчонка не наделает каких-нибудь ошибок. Но Башня имела обыкновение с корнем вырывать такие недостатки.

– Как тебя зовут? – спросила Эгвейн.

– Алвистере, – ответила девушка с акцентом, который подтвердил догадку о происхождении. – Зачем тебе знать? Пойдешь жаловаться Сильвиане? Это тебе не поможет. Все скажут, что ничего не видели.

– Очень жаль, Алвистере. Ты желаешь стать Айз Седай и поклясться больше никогда не лгать, но при этом хочешь, чтобы другие солгали ради тебя. Ты не видишь в этом некоторого противоречия?

Лицо Алвистере побагровело:

– Кто ты такая, чтобы читать мне нотации?

– Я – Престол Амерлин. Пусть я в плену, но я все еще Престол Амерлин.

Большие глаза Алвистере расширились. Послушницы принялись озадаченно перешептываться, а Эгвейн возобновила свой путь на кухню. Они не думали, что она продолжит заявлять о себе подобным образом, даже нося простое белое платье и засыпая среди них. Что ж, это заблуждение быстро улетучится из их юных голов.

Кухня была просторной, с высоким потолком и выложенным серыми плитками полом. Широкий очаг с вертелами для жарки мяса разожжен не был, но от железных печей и духовок шел такой жар, что Эгвейн в миг вспотела бы, не знай она способа, как с этим бороться. Раньше ей частенько приходилось работать на кухне, и теперь явно предстоит еще. К кухне примыкали три обеденных зала – помимо зала для послушниц, еще для Принятых и для Айз Седай. Взмыленная Госпожа Кухонь Ларас в безукоризненно чистом белоснежном переднике, из которого без труда можно сшить три платья для послушниц, сновала по кухне и помахивала, словно скипетром, длинной деревянной ложкой, раздавая указания поварам, их помощникам и поварятам, которые тут же бросались со всех ног их исполнять, словно по мановению королевы. А то и быстрее, чем для королевы. Вряд ли монаршая особа станет колошматить кого-нибудь скипетром за нерасторопность.

В основном, готовые блюда расставляли по подносам, – когда серебряным, когда деревянным, а иногда даже и позолоченным, – которые женщины уносили в сторону зала для Сестер. Причем уносили их не просто служанки в форменных платьях с Белым Пламенем Тар Валона на груди, а величавые матроны в отлично скроенных шерстяных нарядах, порой украшенных несложной вышивкой, – личные горничные Сестер, которым предстоял долгий путь наверх, туда, где располагались Айя.

Любая Айз Седай имеет право принимать пищу у себя в покоях, хотя, чаще всего, это подразумевало, что придется направлять, чтобы подогреть еду. Однако многие предпочитали обедать в компании. По крайней мере, так было раньше. И эта длинная вереница женщин с подносами, накрытыми салфеткой, – очередное доказательство того, что Белую Башню покрыла сеть трещин. Казалось, Эгвейн должна радоваться этому. Элайда стоит на поверхности, которая вот-вот рассыплется в прах. Но Башня – это дом. Так что все происходящее приносило только печаль. И гнев на Элайду. Ее стоит свергнуть только за то, что Красная натворила в Башне с тех пор, как получила посох и палантин!

Ларас встретила ее долгим взглядом, опустив подбородок вниз, от чего создавалось впечатление, что он у нее не один, а целых четыре, а затем продолжила орудовать ложкой, заглядывая поварам через плечо.