Тарне едва удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Делить одну постель – обычное дело для послушниц и Принятых, но все эти девичьи шалости, как и юность, должны остаться в прошлом. Однако такого правила придерживались далеко не все сестры. Галина сильно удивилась, когда Тарна отвергла ее после получения шали. Сама Хранительница находила, что мужчины куда привлекательнее женщин. Правда, большинство из них побаивались Айз Седай и приходили в ужас, узнав, что ты из Красной Айя, но на своем веку ей довелось встретить тех, кого это не остановило.

– Это как-то странно, Мать, – заметила она, кладя кожаную папку на край стола, на котором стоял золотой поднос с хрустальным кувшином и бокалами. – Судя по всему, она вас боится. – Наполнив бокал, Тарна понюхала вино. Сохранение, похоже, держится. Пока. Элайда наконец-то согласилась, что, по крайней мере, это плетение должно быть известно всем. – Она как будто бы догадывается, что вы знаете о том, что она шпионка.

– Конечно, она меня боится, – голос Элайды был полон сарказма. Но тут он зазвучал твердо. – Я хочу, чтобы она боялась. Я собираюсь устроить ей веселенькую жизнь. К тому времени, как я отправлю ее под розгу, она по одному моему слову самостоятельно привяжет себя к раме для порки. Если бы она догадывалась, что я знаю, Тарна, она бы давно сбежала, а не предлагала бы мне себя. – Продолжая созерцать дождь за окном, Элайда сделала глоток вина. – У тебя есть новости об остальных?

– Нет, Мать. Если бы я могла объяснить Восседающим, почему нужно следить за ними…

– Нет! – отрезала Элайда, резко разворачиваясь к ней. Ее платье было сплошь покрыто замысловатой вышивкой красного цвета, что под ней почти не было видно серого шелка. Тарна как то раз высказалась, что если Амерлин не станет так явно демонстрировать, к какой Айя она принадлежала раньше, – Хранительница, кончено же, постаралась сформулировать все это исключительно дипломатично, – то, возможно, было бы проще достичь согласия между Айя. Однако с стороны Элайды это встретило такое негодование, что с тех пор Тарна зареклась об этом говорить.

– А что если кто-нибудь из Восседающих с ними заодно? Они на все способны. Несмотря на мои распоряжения, они продолжают вести эти смехотворные переговоры на мосту. Нет, они определенно способны на такое!

Тарна склонилась над бокалом, смиряясь с тем, что не в силах изменить. Элайда не желала понимать, что раз Айя отказываются повиноваться ее приказу прекратить переговоры, то вряд ли они станут следить за сестрами из своей же Айя, не имея ни малейшего понятия, с какой целью им приказывают это делать. Если она произнесет это вслух, последует лишь очередная вспышка гнева.

Элайда уставилась на нее, словно желая удостовериться, что Хранительница не станет с ней спорить. Она выглядела упрямой, как никогда. И от этого гораздо более хрупкой.

– Очень жаль, что восстание в Тарабоне захлебнулось, – проговорила она, наконец. – Сомневаюсь, что с этим можно что-нибудь поделать. – Она упоминала об этом, причем зачастую невпопад, с тех самых пор как пришли вести о том, что Шончан снова удерживают эту страну под своей пятой. Однако Элайда едва ли собиралась сдаваться, несмотря на то, что изо всех сил старалась это показать. – Я хочу услышать хорошие новости, Тарна. Что слышно о печатях от темницы Темного? Мы должны быть уверены, что больше ни одна не сломана.

Как будто Тарна сама этого не знает!

– Насколько утверждают Айя, нет. Не думаю, что они стали бы утаивать это от нас. – И уже произнеся последние слова, ей жутко захотелось вернуть их обратно.

Элайда фыркнула. Айя по капле выдавали те сведения, что доносили им их глаза-и-уши, и Амерлин это очень раздражало.