|
Акейн едва ли уступала в резвости Типуну. Просто Мэту нравилось на нее смотреть. Даже при лунном свете. Или особенно при лунном свете. Прошлой ночью он снова попытался ее поцеловать, но она так сильно всадила кулачок ему в бок, что он даже испугался, не сломала ли она парочку ребер. Однако сегодня, как раз перед выездом, она поцеловала его сама. Только один раз, а когда Мэт потянулся за вторым, заявила, что ему не стоит быть таким жадным. Эта миниатюрная женщина просто таяла в его объятиях во время поцелуя, но стоило ей отстраниться, как она тут же превращалась в ледышку. Ну и что с ней делать? Над головой, тихо шелестя крыльями, пролетела крупная сова. Интересно, это тоже какое-нибудь предзнаменование? Скорее всего.
Не нужно так много думать о ней, особенно сейчас. Если честно, то он и в самом деле несколько зависит от своей удачи. Те три тысячи копейщиков, которых обнаружил Ванин, – по большей части алтарцы, и лишь немногие из них Шончан, – могли оказаться именно тем отрядом, который мастер Ройделле отметил на своей карте, а могли и не оказаться. Хотя они находились неподалеку от того места, которое он указал. Однако нельзя точно сказать, в каком направлении продвинулся отряд с тех пор. Скорее всего, на северо-восток, к Малвидским Теснинам и Молвайнскому Ущелью. Похоже, не считая последнего отрезка пути, Шончан старались обходить Лугардскую Дорогу стороной и держаться проселочных дорог, чтобы скрыть численность своих солдат и конечную цель маневров. И все равно это все неточно. Если они переместились не слишком далеко, то именно через эту дорогу они направят подкрепление к базе снабжения. Если. Но если они вдруг оказались дальше, чем Мэт рассчитывал, то может статься, что Шончан воспользуются другой дорогой. Тогда выйдет, что Отряд Красной Руки просто потратит ночь впустую. А еще их командир вполне мог решить срезать прямо через холмы. И вот это уже может оказаться чревато всякими неприятностями, если Мэт вдруг неверно рассчитал точку, где следует устроить засаду. Примерно в четырех милях от деревни к дороге спускались два покатых холма, и Мэт распорядился остановиться. Карты, составленные мастером Ройделле, были прекрасны, но и другие, имевшиеся у картографа в распоряжении, были составлены мастерами. Ройделле приобретал только лучшие. Мэт узнал это место сразу, словно уже бывал здесь прежде. Мандеввин развернул коня: – Адмар, Эйндел, занимайте со своими людьми северный склон. Мадвин, Донгал – южный. Один человек из четырех заботится о лошадях. – Стреножьте животных, – приказал Мэт, – и наденьте им торбы с овсом, чтобы они не ржали. Их ждет схватка с копейщиками. Если все пойдет не так, как надо, и придется бежать, то копейщики станут преследовать их, словно диких свиней. От конных арбалетчиков не будет никакого толку, тем более, если они пытаются сбежать. Так что нужно побеждать здесь. Кайриэнец пристально посмотрел на Мэта, однако щитки шлема не позволяли разглядеть выражения лица. Но возражений не последовало. – Стреножьте лошадей и наденьте им торбы, – скомандовал он, – это касается каждого. – И пусть наблюдают и за северной, и за южной стороной, – добавил Мэт. – Удача в бою переменчива, и запросто может переметнуться на сторону противника. Мандеввин кивнул и поспешил исполнять приказ. Арбалетчики разделились на две группы и рассыпались по реденькой роще по обеим сторонам дороги. Их темные мундиры и невзрачная зеленая броня отлично сливались с окружающими тенями. Сверкающие доспехи годятся только для парада, ведь они отражают лунный свет не хуже, чем солнечный. По словам Талманеса, труднее всего оказалось убедить копейщиков отказаться от блестящих лат, а дворян – от посеребренных и позолоченных. Пехота согласилась сразу и без всяких возражений. Некоторое время еще слышался треск и шорох подлеска под ногами, а потом наступила тишина. |
