– Нелогично, – сказал Шварц.

    – Почему?

    – Если они к нам прилетели, значит, они куда разумнее, чем мы, – сказал Шварц. – Они освоили космос, так? А мы все еще барахтаемся в своей Солнечной системе. Тогда чего им, высокоразвитым, нужно от нас, Дикарей? Что у нас есть такого, чего нет у них?

    – Мало ли, – сказал Лева, хотя на языке уже вертелся ответ: «Собственная планета». – Это не столь важно. И, в конце концов, на кой бульварной прессе далась логика?

    – Не скажи, – пробормотал Шварц, отпивая коньяк. – В мире абсурда тоже должна быть четкая и верная логика. Если представить себе абсурд без логики, то это будет...

    – Абсурд, – сказал Лева.

    – Но мы, бульварные журналисты, пишем о разумном и последовательном абсурде, – сказал Шварц. – Если ты готовишь материал о мумиях, не следует упоминать о том, что они размножаются, покупая бинты в аптеках. Этому никто не поверит.

    – Я и так не верю в мумии.

    – Это зря. Знаешь, есть такая страна, Египет, там, типа, курорт. Так вот, стоят там такие хреновины, называются пирамиды, и в каждой по мумии лежит.

    – Я не это имел в виду.

    – Понимаю, – сказал Шварц. – Но все же логика должна быть.

    – Придумай ее, – сказал Лева. – Ты же профессионал.

    – Пять штук, – сказал Шварц. – И логика в моих статьях будет бить через край.

    – Пять штук баксов? – уточнил Лева.

    – За статью, – еще более конкретизировал Шварц. – Или это в напряг?

    – Вообще без вопросов, – сказал Лева. После гонораров пиарщиков запрошенная Шварцем сумма, еще пару недель назад казавшаяся Леве неподъемной, была смехотворно мала.

    – Ага, – сказал Шварц, удивленно задирая брови на лоб, почти под линию волос– И давно у тебя нет таких вопросов?

    – Не очень, – сказал Лева.

    – Любопытство – врожденная черта журналиста, – сообщил Шварц. – Даже если девяносто пять процентов своих материалов я выдумываю сам. И ты его разбудил.

    – Дай ему денег, и пусть оно заснет.

    – Просто так оно не заснет, – сказал Шварц. – Откуда вдруг у тебя такой интерес к НЛО, уфологам и прочей дряни?

    Этого вопроса Лева ожидал и понимал, что, если не даст журналисту приемлемого ответа, тот просто так не успокоится. Все вопросы незнакомых рекламистов можно было гасить деньгами, но Шварц знал Леву достаточно давно, чтобы поинтересоваться и происхождением денег.

    – Ну, – сказал Лева. – Помнишь, я тебе о дяде своем рассказывал?

    – Не помню, – сказал Шварц [10] .

    – А я помню, как рассказывал, – сказал Лева.

    – Все равно, напомни.

    – Он в семидесятых в турпоездке был, – сказал Лева.