Привет, народ.
О, моя книга выходит в июне.
Я здесь, чтобы помочь. Поэтому, если я вам нужен, пользуйтесь мной.
Я чуть с ума не сошел, когда он так сказал.
Поиск в интернете ничего нового мне не дал. Большинство результатов на запрос «Себастьян Бразер» вели в стейк-хаус в Омахе, на ссылки со статьями о Семинаре и анонсами его книги.
А вот в Гугл-фото я получил даже больше ожидаемого. Тут есть фотографии, где он играет в бейсбол и футбол (да-да, одну я себе сохранил), и несколько, сделанных во время интервью местным газетам. Его слова мало что говорят о нем самом — они явно уже заученные наизусть — но на большинстве снимков он в галстуке, а в сочетании с его волосами… Я готов начать делать папку с порно-коллекцией имени Себастьяна.
Он и вправду самый красивый парень из всех, кого я когда-либо видел лично.
В Фейсбуке ничего. У него закрытый аккаунт (ну еще бы), поэтому мне не видны ни его фото, ни статус отношений. Не так уж меня это и волнует — и не будет волновать, ведь времени прошло совсем немного. Он просто лакомый мормонский кусочек, и все. И это внезапное влечение не приведет ни к чему интересному. Я просто не допущу этого — мы с ним по разные стороны очень высокого забора.
Я закрываю все вкладки в телефоне, а то вот-вот начну превращаться в сетевого сталкера. Охотиться на него в Инстаграме или Снэпчате бесполезно. Даже сама возможность наткнуться на селфи сонного Себастьяна без футболки способна погубить всю мою нервную систему.
В торговом центре мы с Отем идем за мамой, петляющей мимо стоек с одеждой в магазине «Нордстром». Я как послушная глина в их руках. Мама тянет меня к столу с рубашками и прикладывает несколько к моей груди. Прищурившись, она интересуется мнением Отем, и после того как они безмолвно посовещались, мама откладывает почти все рубашки в сторону. Я не отпускаю ни единого комментария, поскольку знаю, как надо себя вести.
Моя сестра где-то в одиночестве ищет себе одежду, дав нам приятную передышку от ее постоянной потребности препираться. Отем с мамой хорошо ладят, и, когда они вместе, на какое-то время мне не нужно фокусироваться на общем разговоре; они сами себя неплохо развлекают.
Мама прикладывает к моей груди отвратительную ковбойскую рубашку.
На это я не обращать внимания не могу.
— Нет.
Проигнорировав меня, она снова смотрит на Отем в ожидании вердикта. Но Одди всегда на моей стороне, поэтому неприязненно морщит нос.
Повесив рубашку обратно, мама спрашивает:
— Как твое расписание в этом семестре?
— Мне очень нравится, — Одди дает маме синюю рубашку с коротким рукавом RVCA. Я незаметно поднимаю два больших пальца. — Правда, придется поменять современную литература на Шекспира, а матан, наверное, станет моей погибелью, но в остальном — хорошо.
— Уверена, Таннер будет рад тебе помочь с ним, — отвечает мама, и я чувствую, что Отем закатывает глаза. — А как у тебя, дорогой?
Я облокачиваюсь на стойку, скрестив поверх нее руки.
— После ланча добавил биологию, и теперь на последнем уроке мне хочется спать.
Мама собрала свои прямые светлые волосы в хвост и перед выходом переоделась из рабочей одежды в джинсы и свитер. Так она выглядит моложе, и если Хейли снимет свою жуть в стиле Уэнзди Аддамс, то они с мамой будут выглядеть как сестры.
Словно читая мои мысли, позади меня в ту же секунду материализуется Хейли и сгружает маме целый ворох черной одежды.
— Штаны мне ни одни не понравились, но эти футболки крутые, — говорит она. — Может, пойдем поедим? Я умираю с голоду.
Мама смотрит на кучу тряпок у себя в руках, и я вижу, как она мысленно считает до десяти. Сколько себя помню, родители всегда поощряли каждого из нас быть самим собой. |