|
Мама поехала за врачом в Кремлевку — и входя (в городе) в машину, так ударилась головой о раму двери, что разбила себе голову до крови; кровь залила ее шляпку, ее лицо. Сейчас она в больнице, ей наложили швы, впрыснули сыворотку; а я лежу здесь — и даже не могу догадаться, когда же у меня хватит сил, чтобы поехать в Москву и поговорить с Куклисом.
Что делает Марина? Как ее «Дети воды». Сейчас я продержал корректуру гранок «Хижины дяди Тома». Готовлюсь писать предисловие. Поздравляю (хоть и поздно) Татку с днем рождения. Крепко жму руку Гульке. Если увидишь Юрия Николаевича — напомни ему обо мне. Через 2–3 дня мама, говорят, будет дома. Авось все обойдется благополучно. Мама видела Чагина и говорила с ним о твоем «Ярославле». Он сказал: — прекрасная книга. Мы издадим ее в 1941 году. Сердечный привет Дед. Не сомневаюсь, что, уехав от нас, Вы написали нам, но письмо, должно быть, затерялось на городской квартире.
Около 10 августа 1940 г. Переделкино Коля. Вот письмо твоего соседа и почитателя. Ответь ему, пожалуйста. Жребий брошен. 13-го я в Ленинграде. Но умоляю тебя, не говори никому. Твой старый папаша.
24 августа 1940 г. Москва Милый Коля! Радиофикация «Хижины дяди Тома» будет непременно — на тех же основаниях, что и «Два капитана» Каверина (имевшие огромный успех). Ко мне приедут из радио, чтобы я вместе с Халтуриным препарировал роман для радио. «Фрегаты» включены в план 1940 года. Под них, кажется, дают бумагу. «Смена» получила твой перевод и печатать его будет. Спасибо за цитату из «Звезды». На днях я читал «Лит. Современник» и снова убедился, что московским журналам далеко до ленинградских. Я перевожу запоем Уитмана, выйдет в Гослитиздате большая книга. Не приедешь ли ты в сентябре? Твой. Привет Марине.
2 октября 1940 г. Москва Дорогой Коля. У меня сейчас Ваня Халтурин. Исключительно по его вине до сих пор не осуществлена в радио «Хижина дяди Тома». Мы с мамой пристыдили Ваню, и он поклялся, что в 10 дней все сделает. Был я у Куклиса. У него на столе твои сверстанные «Фрегаты». Он завтра сдает их в печать. Бумага есть. «Черная стрела» еще на рецензии. Дело решится на днях. Весьма возможно, что положительно. «Принц и нищий» пойдет непременно. На днях в Ленинграде будет Куклис и нажмет. Твое письмо так печально, что я не решился показать его маме. У нее на днях закончилась аритмия, и ее взволновало бы твое письмо. Я попросил ее послать тебе завтра 1000 рублей, Куклис обещал выслать тебе за «Черную стрелу» — приезжай скорее, все устроится. Знаешь ли ты, что окончательно установлено, что мое знаменитое письмо относится к 1922 году. Погода чудесная. На даче отлично. Пишу впопыхах. Спешу в МГУ — читать лекцию о Репине. Спасибо за подробное письмо. Марину крепчайше целую….. Твой.
3 октября 1940 г. Переделкино Дорогой Коля. Пишу тебе только затем, чтоб сказать, что мы с 1 по 15 окт. — в Переделкине, с 15 по 1 ноября — в Москве, с 1 ноября — в Кисловодске. Конечно, если не будет неожиданностей. Об остальном поговорим при свидании. Есть ли у тебя деньги, чтобы приехать к нам? Если нет, телеграфируй. Знаешь ли ты, что в Ленинграде Федин? Твой отец. Марину и всех Вас целую. У мамы была аритмия, теперь лучше.
8 октября 1940 г. Переделкино Дорогой Коля! «Черная стрела» одобрена. 35 % тебе высланы. Я лично проследил за этим. Мы с мамой выслали тебе 1000 рублей. |
