Я проследовала за Саттоном на поляну, затененную кронами деревьев. Здесь температура была градусов на пять холоднее, чем на залитом солнцем холме. Дальняя часть поляны открывалась на Виа Джулиана. Тропинка для верховой езды пересекала открытое место, на ее влажной поверхности виднелись следы копыт. Она явно широко использовалась, со следами свежего навоза, также, как и засохшими холмиками прежних продуктов лошадиных желудков. Посередине поляны была каменная поилка для лошадей. Вода поступала из трубы, соединенной с помпой, что позволяло ей не застаиваться. Камень потемнел от времени и мерцающая вода казалась холодной и черной.

Саттон сказал:

— Я забыл об этом. Клуб верховой езды здесь, через дорогу. Я играл в тот день у поилки, запускал листья, как лодочки. Уже потом я поднялся на холм и нашел дерево, которое использовал как свое логово.

— Давайте сосредоточимся на работе. Когда вы увидели парней, в каком направлении они шли?

— Вообще-то, они поднимались по холму отсюда. Они, наверное, припарковались на Виа Джулиана и прошли через поляну. Дерево, за которым я прятался, росло на склоне, так что я смотрел на них сверху. Они пересекли мое поле зрения слева направо и пошли дальше в том направлении.

— Так что, если там была ограда, они должны были перелезть через нее, что значит, вы бы сделали то же самое.

— Но я не делал…

— Вы можете перестать? Я и не говорю, что вы делали. Я говорю, что мы должны постучать в какие-нибудь двери и узнать, в каком году была установлена ограда.

Мы снова взобрались на холм, поднимаясь по ступенькам с террасы на террасу, пока не достигли широкой площадки с бассейном, кабиной и решеткой для барбекю. Обошли вокруг дома и пересекли газон перед входом в соседний дом. Я позвонила.

Саттон стоял позади. Для кого-то внутри дома, кто смотрел в глазок, мы выглядели, как свидетели Иеговы, только не так хорошо одетые.

Саттон переступил с ноги на ногу.

— Что вы собираетесь сказать?

— Еще не придумала.

Дверь открыла женщина с полугодовалым ребенком на руках. У ребенка во рту была соска, которая шевелилась, когда он сосал. Его лицо было румяным, а волосы завились влажными колечками. Он, должно быть, недавно проснулся и, судя по запаху, срочно нуждался в смене памперса. Он был в таком возрасте, что цеплялся за мать, как обезьянка, совершенно инстинктивно. Его сходство с матерью было пугающим — одинаковые носы, одинаковые подбородки, два набора одинаковых голубых глаз смотрели на меня. Его темные ресницы были длиннее и гуще, чем у матери, но жизнь вообще несправедлива, так что толку роптать?

Я сказала:

— Здравствуйте. Извините за беспокойство, но соседний дом продается? Мы слышали, что он выставлен на продажу, но вывески риэлтора нет, и мы не знали, к кому обращаться.

Женщина взглянула в направлении дома и поморщилась.

— Даже не знаю, что вам сказать. Пара развелась, и какое-то время бывший муж жил здесь со своей подругой, раза в два моложе. Они уехали месяц назад, и мы слышали, что он собирается сдавать дом. Я могу дать его телефон, если хотите.

— У-у. Я не знаю насчет аренды. Не думала об этом. Сколько он хочет?

— Он говорил, семь тысяч в месяц. По-моему, слишком много. Это хороший дом, но кто захочет тратить такие деньги?

— Да, дороговато. А вы не знаете, какая площадь участка?

— Два гектара.

— Это хороший размер. Когда мы только что поднимались на холм, то видели ограду с надписью: «Вход воспрещен», но не могли понять, это была часть этого участка или соседнего.

Женщина указала большим пальцем себе за спину.

— Мужчина внизу может сказать вам. Я знаю, что было размежевание несколько лет назад, но не уверена, что изменилось.