|
Да у кого хотя бы изредка в жизни не возникает подобное желание? Разумеется, у некоторых оно появляется чаще, чем у других. Коннор относится именно к таким. Но постепенно ты приучаешься жить с этим чувством в ладу, обуздываешь его, ставишь на службу своим амбициям и стремлениям и в конце концов, если повезёт, достигаешь многого в жизни. Разве его родители имели право лишить своего сына этой возможности? Коннор ворочается в постели и лупит левым кулаком свою набитую лебяжьим пухом подушку. Вскоре он меняет руку, сообразив, что если бить кулаком Роланда, то удовлетворение гораздо больше. Коннор специально тренировал левую руку, так что теперь она по силе почти не уступает правой; но когда дело касается чисто физического выражения ярости, то если задействовать руку Роланда, в мозгу вырабатывается больше эндорфинов. Он не может представить себе, каково это — когда не только рука, а ты весь постоянно объят диким желанием разрушать всё и всех вокруг. Ну да, в Конноре тоже есть частичка этого неистовства, но оно охватывает его только изредка и ненадолго. А вот Роланд был чем-то вроде наркомана — постоянно под кайфом от собственной злости. По временам, когда Коннора никто не видит и не слышит, он разговаривает с пришитой рукой. — Ты просто безмозглый кусок мяса! — сообщает он кулаку, когда тот не желает разжиматься. Иногда кулак в ответ показывает ему средний палец, и Коннор взрывается смехом. Он понимает, что импульс жесту подаёт он сам, но воображает, что это Роланд; и тогда он испытывает одновременно и удовольствие, и боль. Это словно расчёсывать рану — делаешь самому себе хуже, а остановиться не можешь. Как-то на Кладбище Хэйден заставил Коннора съесть порцию лечебного шоколада, чтобы хоть немного расслабиться. Как выяснилось, лекарство, в основном содержавшее генетически модифицированный каннабис, оказывало намного более сильное галлюциногенное действие, чем курительный транк. В ту ночь акула на руке Коннора завела с ним разговор, причём голосом Роланда. По большей части чудище извергало искусно составленные многоэтажные ругательства, но над некоторыми из его высказываний стоило задуматься. «Сделай меня опять целым, чтобы я мог выбить из тебя всё дерьмо», — сказала акула. Ещё она посоветовала: «Разбей пару-тройку носов, тогда ты сразу почувствуешь себя лучше». И: «А тех, кто не слушается, отколошмать на фиг собственноручно!» Но была одна вещь, которую акула повторила несколько раз: «Сделай так, чтобы всё это было не напрасно, Акрон!» Интересно, что она имела в виду под «всем этим»? Расплетение Роланда? Его жизнь? Или, может, жизнь Коннора? Акула выражалась раздражающе туманно — как это частенько бывает в галлюцинациях. Коннор никогда никому не рассказывал об этой беседе. Он даже Хэйдену не признался, каким образом подействовал на него шоколад. После этого акула хоть и продолжала хищно скалиться, но больше не разговаривала. Однако её загадочное требование «сделать так, чтобы всё было не напрасно», с тех пор эхом отзывается в синапсах между двигательными нейронами Роланда и его собственными. Ярость, которую Роланд испытывал к своим родителям, была намного острее, чем у Коннора, и понятно, почему. В семье Роланда сложился отвратительный треугольник страдания. Отчим избивал его мать, поэтому Роланд отколотил его до бесчувствия — и после этого мать встала на сторону мужа, измывающегося над ней, а сына, который пытался её защитить, отдала на расплетение. |
