– Коатлик! Коатлик! Ответь мне, что происходит?

Коатлик продолжала стоять, как утес, среди невообразимой сумятицы и стонов, из которых лишь некоторые принадлежали живым.

Лухан, признаться, не обратил ни малейшего внимания на то, что гибнут сокровища музея, собираемые десятилетиями.

Он беспокоился только о каменной богине.

– Коатлик! Коатлик! Поговори со мной! – возопил он на испанском языке.

Но Коатлик заговорила только тогда, когда под ней содрогнулся постамент.

– Что происходит, машина из мяса? – спросила она на неразборчивом английском:

– Это землетрясение, Коатлик. Земля трясется!

– Значит, для меня здесь небезопасно!

– Нет, нет, ты в безопасности.

При этом, однако, развалилась стена, что в значительной степени подорвало веру богини в правоту Лухана.

– Выжить, – глухо проговорила она. – Мне необходимо выжить. Дай мне указания, которые могли бы в максимальной степени обеспечить мою безопасность.

– Быстро! Нам надо срочно выбираться из здания, пока мы не погибли под его обломками. Пойдем со мной.

С ужасающим скрипом, который, впрочем, музыкой отозвался в ушах Лухана, ноги Коатлик отделились от массивного постамента, и она, словно каменный слон, сделала первый шаг колонноподобной ножищей.

Пол захрустел. Богиня остановилась, будто ждала, когда находившийся у нее внутри гироскоп восстановит равновесие, потом медленно подняла вторую ногу и установила ее рядом с первой.

Родриго Лухан затрясся, словно в лихорадке.

– Да, да, ты можешь ходить! Ты должна ходить! Поспешим же. Следуй за мной!

Коатлик сделала еще шаг. Потом еще. Теперь она стала двигаться шустрее. Кренясь из стороны в сторону, словно грузовик на поворотах, она преодолевала фут за футом, следуя за крохотной фигуркой Родриго Лухана.

– Поторапливайся, поторапливайся! Потолок вот вот рухнет.

Словно в подтверждение этих слов на них посыпалась штукатурка. Потом еще. И все таки страх не мог скрыть от Лухана подлинную красоту момента. Его богиня шла! Прямо у него на глазах совершалось чудо – каменная статуя целенаправленно ковыляла к выходу, чтобы укрыться от стихийного бедствия.

Во дворе тоже творилось бог знает что. Огромный бетонный фонтан, декорированный в виде гриба, валялся на боку и брызгался водяными струями. Богиня продолжала движение, сокрушая бетон и асфальт под ногами.

Огромные стеклянные двери, что вели на простор, разлетелись, будто от снаряда. Своим массивным корпусом статуя снесла стальные рамы и вырвалась на свободу.

– Так, так. Все идет хорошо. Только поосторожнее, Коатлик. Ты великолепна! Магнифико!

Оказавшись на поросшей травой лужайке, статуя остановилась. Голова ее в окружении двух целующихся змей развернулась, как орудийная башня. Змеи пришли в движение, открыли глаза и стали обозревать окрестности: одна – на севере, другая – на юге.

Судя по всему, змеи отлично видели, что творится вокруг. Лухан проследил взглядом за змеиными головами, и вся его душа переполнилась ужасом и ощущением грандиозности происходящего.

Было куда страшнее, чем в 1985 м. Толчок следовал за толчком почти без перерыва, и весь город постепенно превращался в руины. Проснулся Попокатепетль, и на гибнущий Мехико изверглись горы золы и пепла. Яркий солнечный день превратился в ночь.

– Ты только взгляни, Коатлик! Твой брат Попокатепетль ожил! Оживает и старый Мехико. А все новое рушится и валится в холодную, безжалостную землю. Старое возрождается! Ничто не погибло, а дождалось своего часа!

Гул от начавшегося извержения с каждой секундой нарастал, земля под ногами тряслась, и даже лужайка, на которой они стояли, казалось, вот вот куда то отплывет, словно кит.

Уперевшись в землю массивными каменными ногами и размахивая ожившими базальтовыми змеями, богиня безостановочно повторяла монотонным и не слишком приятным голосом:

– Выжить! Я должна выжить! Выжить, выжить, выжить.