Как выяснилось, Эдвард прибыл в Элнвик по поручению отца. Малькольм был вне себя от ярости и желал узнать, почему дочь не предупредила его о готовившемся штурме Карлайсла. Мэри твердо и решительно заявила Эдварду и Фергюсу, что не желает шпионить за собственным мужем, что она любит Стивена и его близких и останется верна супружеским обетам. Эдвард не сделал попытки переубедить ее. Он слишком хорошо знал свою сестру, и ему было ведомо, что она всегда остается верна принятым решениям. Разговаривая с Эдвардом и Фергюсом, Мэри старалась произносить слова как можно громче и отчетливее, словно они предназначались не одним лишь ее собеседникам. Она не сомневалась, что Стивен оставил где то здесь, в глубине огромного зала, кого то из своих людей, чтобы узнать от них о содержании беседы между женой и ее родственниками. Подобное было вполне в порядке вещей, и Мэри внутренне ликовала, ожидая, что нынешний день положит конец недоразумению между нею и Стивеном. Он наконец убедится в том, что она предана ему всей душой, он повинится перед ней и вернет ей свое доверие и свою любовь.

Во время обеда она с тревогой и затаенной надеждой вглядывалась в его хмурое лицо. Он почти не разговаривал с ней, но Мэри приписала это тому, что он еще не успел переговорить со своим осведомителем. Хорошее настроение не покидало ее на всем протяжении обеда. Она с нетерпением ждала вечера, который должен был ознаменоваться ее триумфом, когда Стивен, узнав о ее отказе следить за ним, станет просить у нее прощения.

Поначалу гости из Карлайсла чувствовали себя за столом скованно и неловко, но леди Седра, радушная хозяйка и терпеливая, внимательная, остроумная собеседница, сумела вовлечь их в разговор на отвлеченные темы, не касавшиеся политики и войны, и вскоре за большим столом воцарилось всеобщее оживление. Мэри, почти не принимавшая участия в беседе, внимательно наблюдала за всеми. Переводя взгляд с брата на мужа, она с радостью убедилась, что Стивен и Эдвард не питали друг к другу вражды, хотя совсем недавно сражались друг против друга на шотландской земле. Когда нибудь Эдвард станет королем Шотландии, а Стивен – графом Нортумберлендом, и их взаимное расположение, возможно, послужит залогом мира на севере страны. Пока же приходилось мириться с тем, что лишь чудо могло предотвратить новое столкновение между враждующими армиями.

Проводив брата и Фергюса до ворот крепости, Мэри вернулась в замок, поднялась в спальню и в волнении, меряя шагами комнату, стала ждать прихода мужа. Когда на лестнице послышались его шаги, она распахнула дверь и с радостной улыбкой приветствовала его:

– Ну, вот и вы, наконец. Я уже хотела было спуститься за вами вниз. Позвольте, я помогу вам раздеться!

– Не трудитесь! – сухо бросил он. – Я справлюсь с этим и без вашей помощи.

Мэри оторопела и отступила на шаг назад. Улыбка исчезла с ее лица, уступив место выражению недоумения и обиды. Она не могла поверить своим ушам.

– Я надеялась, что, убедившись в моей невиновности, вы, если и не повинитесь передо мной, то, по крайней мере, станете вести себя любезнее! – с обидой произнесла она.

Стивен обратил к ней изумленный взор. Рука, которой он расстегивал крючки камзола, замерла у ворота.

– Мне? Виниться перед вами? Я, часом, не ослышался? В чем же, позвольте узнать я перед вами виноват?

– Разве ваши люди не слушали мой разговор с Эдвардом? – недоверчиво спросила она.

Он решительно помотал головой и принялся невозмутимо и неторопливо, привычными движениями освобождать свою шею от крахмального воротника.

– Конечно же, нет!

– Но почему? – голос ее дрогнул, по бледным щекам потекли слезы.

– Именно потому, что вы ожидали этого, мадам! – раздраженно воскликнул он, бросая снятый воротник на комод и наклоняясь, чтобы стянуть с ног сапоги. – Или вы рассчитывали перехитрить меня?

– Что вы, милорд, Господь с вами.