– Что вы, милорд, Господь с вами. Я не настолько умна, – всхлипнула Мэри. Все ее надежды в который уже раз пошли прахом, и она ничего, совершенно ничего не могла с этим поделать. Своими расспросами о возможных соглядатаях она лишь укрепила его подозрения на свой счет.

– О, вы себя недооцениваете, мадам! – и с этими словами он лег в постель, завернувшись в одеяло с головой. В голосе его сквозила насмешка и столь высокомерное презрение к ней, что досада и боль, снедавшие душу Мэри, в мгновение ока сменились яростью. От гнева у нее потемнело в глазах, и не помня себя, она набросилась на него с кулаками.

– Потише, потише, мадам! – крикнул он, стремительно поворачиваясь на постели и хватая ее за запястья. – Я сочувствую вам: вы положили столько сил на то, чтобы своими ласками, своей притворной кротостью усыпить все мои подозрения…

Мэри пыталась высвободить руки из его ладоней, но эти движения лишь причиняли ей боль. Разжать пальцы Стивена было невозможно, они сжимали ее запястья, словно железные, тиски.

– Не правда! Я не жалела сил для того, чтобы убедить вас в своей невиновности, в своей неизменной верности принятым на себя обетам!

– Ах, если бы все это могло быть правдой! – вздохнул он. – Я был бы тогда самым счастливым человеком во всей Англии. Но разве может супружеская клятва, данная мне, презренному норманну, так много значить для вас? Ведь в вас с детства воспитали ненависть к завоевателям.

– Их я ненавижу, но вас – нет. Вернее, говоря по правде, я одно время вас ненавидела и презирала, но согласитесь, у меня были для этого все основания. Вы взяли меня в заложницы и надругались над моей честью. Зато еще два года назад в Эбернети, куда я проникла тайком, с помощью брата, переодевшись его пажом, я внимательно вглядывалась в ваше лицо, ища и не находя в своем сердце ненависти к вам, Стивен!

Он вскинул голову и взглянул на нее с недоверчивой усмешкой.

– Скажите на милость! После этих слов вы, вероятно, поклянетесь, что любите меня? – он произнес эти слова в своей обычной полунасмешливой манере, но дрогнувший голос выдал волнение, которое он пытался скрыть. Мэри пожала плечами.

– Зачем бы я стала это говорить, если вы все равно мне не поверите? Да вы и не заслужили моей любви!

– А следовательно, и не удостоился ее! – мрачно заключил он, несколько раз кивнув головой, словно для того, чтобы сделать свое утверждение более весомым.

– Послушайте, Стивен, – быстро заговорила она, тревожно оглянувшись на неплотно притворенную дверь, – я была уверена, что кто то из ваших людей подслушивал мой разговор с Эдвардом и что вы знаете об опасности, грозящей Нортумберленду. Ведь брат сказал мне, что огромная армия моего отца готовится к скорому вторжению в ваши земли!

Он равнодушно пожал плечами.

– Меня уже успели известить об этом. Мэри тряхнула головой и горячо, убежденно заговорила:

– Стивен, послушайте меня! Эту войну можно и нужно предотвратить! Я знаю, как это сделать. Я слишком люблю вас и отца, чтобы остаться в стороне от того, что происходит!

– Не слишком ли много вы на себя берете? – Он сел в постели, и лицо его снова обрело исчезнувшее было выражение недоверия и подозрительности.

Мэри печально вздохнула и покачала головой. Губы ее дрогнули, сложившись в слабую, нежную улыбку, зеленые глаза блеснули в отблесках пламени из очага.

– Те, кто любит по настоящему, всегда берут на себя слишком много. Вы не находите, что так и должно быть?

Глава 21

– Еще не поздно избежать кровопролития, Стивен, – заклинала мужа Мэри, стараясь вложить в свои слова всю силу убеждения, на какую была способна. – Еще есть время предотвратить войну, которая может стоить жизни вам, Малькольму или моим братьям! Пока шотландские войска не вторглись в пределы Нортумберленда, вы должны отправиться к моему отцу с предложением о перемирии.