– Что, черт возьми, ты делаешь?

– Джордан, – прошептал Крис, – нам нужно поговорить.

– Остался один вопрос. Потом я попрошу объявить перерыв. Договорились?

– Нет. Мне нужно поговорить с вами прямо сейчас.

Джордан глубоко вздохнул и поднял голову. Похоже, годы практики сделали его способным умело скрывать свою ярость.

– Ваша честь, я могу к вам подойти?

Барри, совершенно ничего не понимая, тоже подошла к столу судьи.

– Мой подзащитный утверждает, что должен немедленно со мной переговорить, – сообщил Джордан. – Мы не могли бы взять короткий перерыв?

Пакетт нахмурился.

– Лучше пусть это на самом деле окажется исключительно важным! – заявил он. – У вас пять минут.

Джордан нашел для них комнатку в суде, не больше камеры Криса.

– Ладно, – не скрывая раздражения, произнес он. – В чем дело?

– Я не хочу, чтобы мама давала показания, – заявил Крис.

– Очень плохо, черт возьми! – воскликнул Джордан. – Она наш лучший свидетель.

– Уведите ее.

– Остался последний вопрос, Крис. Присяжные должны услышать, как твоя мама скажет, что она представить себе не может, что ее сын убил Эмили Голд.

Крис, как будто не слыша, бросил на Джордана сердитый взгляд.

– Я хочу, чтобы ее увели, – настаивал он, – и вызвали в качестве свидетеля меня.

На мгновение Джордан потерял дар речи.

– Ты дашь показания, и дело проиграно!

Адвокаты, как правило, не вызывают своих подзащитных в качестве свидетелей. Прокурору очень легко запутать и подловить подсудимого. Всего лишь один неверный шаг – один беспокойный взгляд, – и даже самый невинный подсудимый покажется присяжным искусным лжецом.

Однако вызывать Криса в качестве свидетеля нельзя было совершенно по другой причине. По собственным словам Криса, он не хотел себя убивать. Любой мало‑мальски хороший прокурор тут же вытрясет из него правду. А вся линия защиты Джордана построена на том, что это было двойное самоубийство, не доведенное до конца. Однако у Джордана было тягостное предчувствие, что рассказать собственную версию случившегося – вот чего хочет Крис.

– Выйдешь давать показания, – предупредил Джордан, и на виске у него запульсировала вена, – сядешь в тюрьму. Все просто. Ты свидетель и обязан говорить правду. Я целых четыре дня убеждал присутствующих, что ты собирался вышибить себе мозги, а ты хочешь встать и заявить всем, что и не думал себя убивать. Что тогда станет с моей защитой?

Минуту Крис помолчал. Потом повернулся и сказал так тихо, что Джордан едва его расслышал:

– Семь месяцев назад вы сказали мне, что решение о том, свидетельствовать в суде или нет, принимаю я сам, только я один. Вы сказали, что если я захочу давать показания, то вы по закону обязаны вызвать меня свидетелем.

Они смерили друг друга взглядом. Патовая ситуация. Потом Джордан поднял руки.

– Отлично! – воскликнул он. – К черту все! – И вышел из комнаты.

Он чуть не наскочил на Селену.

– Что, черт возьми, происходит? – спросила она.

Джордан взял ее за руку и потянул подальше от любопытных зевак, которые уже повернулись в их сторону.

– Он хочет давать показания.

Селена задохнулась от возмущения.

– И что ты ему ответил?

– Что я первый пожелаю ему удачи в федеральной тюрьме. – Он откинул голову назад. – Господи, Селена… У нас были неплохие шансы.