Я молчал, глядя на спящее тело, мнущее щекой мой пиджак.

— Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Если небесная канцелярия заставила тебя засосать, то мы потребуем у них отсосать обратно! — заметил Дэм. — Ты понимаешь, что ты наделал? Ладно, Дон. Иди, занимайся любовью. А я пойду в уголочек, обниму коленочки и буду сидеть и причитать, куда катиться мир!

* * *

Я открыла глаза, чувствуя, как в голове все шумит. Под головой лежал мятый белый пиджак со следами моей губной помады, перед глазами был такой импрессионизм, а мне очень хотелось домой и сделать пикассо.

— Завтра у нас юбилей похорон вампира! — послышался голос, а добрая рука протянула мне бутылку минералки. — Завтра в шесть вечера я жду тебя со сценарием. Только одно условие. Ты слушаешь, что я говорю тебе! А не как сегодня! Очередной эротический танец меня не устраивает целиком и полностью!

— А вот и неправда! Часть тебя он вполне радовал! — фыркнула я, перелезая на переднее сидение и чувствуя, как разламывается моя голова.

— А кто-то говорил, что на работе не пьет, — язвительно заметил Дон, глядя на меня с нехорошей улыбкой.

— А кто-то не сказал мне, что где-то в глубине души у него живет маленький рабовладелец! Что на празднике должно царить? Радость и веселье! А у нас что царило? Рабовладельческий строй! — пошла я в контрнаступление.

— Держи свою половину, — усмехнулся Дон, отсчитывая мне купюры. А потом сверху упала моя среднемесячная зарплата. — А это — премия за танец.

— Так тебе ж он не понравился! — возмутилась я, не веря своим глазам.

— Завтра в шесть вечера! Юбилей похорон вампира, — произнес Дон, когда я вышла из машины, а потом застыла, вспоминая СМС с угрозами.

— Он ничего тебе не сделает. А если сделает, ему же хуже, — услышала я, слыша, как машина заводится и отъезжает.

Калитка была открыта, а я прошмыгнула в нее. Под покровом ночи, я искала лопату, чтобы зарыть выручку под чахлым кустом смородины. Мы же семья? Конечно, семья! В семье все должно быть общее! Кроме неприятностей, разумеется! Деньги — это сплошные неприятности, так что у каждого они свои! Я притоптала землю, положила сверху пучок травы, а потом вошла в дом, сжимая в руках жалкие пятнадцать тысяч рублей.

Тело лежало в коридоре в позе отдыхающего от суровых будней. Он загорал при свете шестидесяти ваттной лампочки в одних трусах. Лучи искусственного солнца равномерно освещали поверхность тела, коврик для обуви исполнял обязанности пляжной подстилки, а бутылка рядом намекала, что человек на курорте. Император виртуальной империи лежал пузом кверху, а из одежды на нем были трусы с купюрами разной степени достоинства, заставляющие любого мужика чувствовать себя банкиром, сохраняя в тепле свои основные фонды, и вьетнамки, надетые поверх серых носков, четко разделяя два пальца. Я перешагнула через мертвого самурая, слыша сиплое: «Я умер!».

— Государство похоронит! У меня нет денег! — ответила я, снимая с головы венок и укладывая его ему на грудь.

Так, а где мой шампунь? Я что-то не поняла? Куда делась моя косметика? Я вошла в свою комнату, глядя на пустой шкаф с моими вещами. Ноутбук был открыт, я попыталась его закрыть, но не смогла. Какая-то сволочь залила его стык клеем, лишив его возможности закрываться раз и навсегда.

Я бросилась к мусорному ведру, глядя на тюбик, прилипший к крышке.