|
-- Вы же не хотите, чтобы я работал на вас бесплатно? -- кротко спросил он. --Конечно нет. Однако не вы ли сами утверждали, что для допуска в Америку моих ста пятидесяти долларов слишком мало? --Без спонсора -- да! Но Танненбаум все меняет. Левин буквально сиял. Он сиял до того нестерпимо, что я всерьез начал опасаться и за мои оставшиеся полторы сотни. И решил стоять за них до последнего, пока не получу в руки паспорт с въездной визой. Похоже, однако, Левин и сам это почувствовал. --Теперь со всеми документами я иду к инспекторам, -- деловито заявил он. -- И если все пойдет, как надо, то через несколько дней к вам пожалует мой партнер Уотсон. Он уладит все остальное. --Уотсон? -- удивился я. --Уотсон, -- подтвердил он. --А почему не вы? -- спросил я настороженно. К немалому моему изумлению, Левин смутился. --Уотсон из семьи потомственных американцев. Самых первых, -- пояснил он. -- Его предки прибыли в страну на "Мейфлауэре". В Америке это все равно что принадлежать к высшей знати. Безобидный предрассудок, но просто грех им не воспользоваться. Особенно в вашем случае. Вы меня понимаете? --Понимаю, -- оторопело ответил я. Видимо, Уотсон не еврей. Значит, и здесь это тоже имеет значение. --Он придаст нашему делу надлежащий вес, -- сказал Левин солидно. -- И другим нашим запросам, на будущее. -- Протягивая мне костлявую руку, он встал. -- Всего хорошего! Скоро вы будете в Нью-Йорке! Я не ответил. Все в адвокате мне не нравилось. Суеверный, как всякий, кто живет волей случая, я видел дурное предзнаменование в беспечной уверенности, с какой этот человек смотрит в будущее. Он выказал эту уверенность в первый же день, когда спросил меня, где я собираюсь жить в Нью-Йорке. У нас, эмигрантов, это не принято -- боимся сглазить. Слишком часто на моем веку такие вот надежды оборачивались самым худым концом. А тут еще и Танненбаум -- что значит эта странная, непонятная история? Я все еще толком не верил в нее. И деньги от Роберта Хирша этот адвокатишка мигом прикарманил! Наверняка они предназначались не для этого! Двести долларов! Целое состояние! Я свои полторы сотни целых два года копил. А этот Левин, чего доброго, в следующий приход захочет и их заграбастать! Немного успокаивало меня только одно: эту зубастую гиену все-таки послал ко мне Роберт Хирш. Из всех, кого я знал, Хирш был единственным истинным Маккавеем(4). Однажды, вскоре после перемирия, он вдруг объявился во Франции в роли испанского вице-консула. Раздобыв откуда-то дипломатический паспорт на имя Рауля Тенье, он выдавал себя за такового с поразительной наглостью. Никто не знал, фальшивый у него паспорт или подлинный, а если подлинный, то насколько. |
