|
-- Это было еще в гуманные времена, до их присоединения к Германии, -- добавил он почти извиняющимся тоном. -- Потом-то эту мамашу вместе с ее младенцем попросту прибили бы, как котят. Я увидел, что Уотсон уже возвращается из инспекторского бюро. В своем светлом клетчатом костюме он возвышался над согбенными спинами жмущихся у дверей беженцев, будто великан. Я поспешил навстречу. Сердце у меня вдруг бешено забилось. Уотсон помахал моим паспортом. --Считайте, что вам повезло, -- объявил он. -- Тут какая-то женщина рожает, инспектора совсем одурели. Вот ваша виза. Я взял паспорт. Руки у меня дрожали. --И на какой срок? Уотсон от удовольствия даже рассмеялся. --Собирались дать вам транзитную и только на четыре недели, а дали туристическую на два месяца. Можете этой роженице спасибо сказать -- так они торопились от нее, а заодно и от меня избавиться. Для нее, кстати, уже заказана моторка -- сразу в больницу повезут. Заодно и нас могут прихватить. Ну, как вам это? Уотсон крепко хлопнул меня по спине. --Это что же, выходит, я свободен? --Конечно! На ближайшие два месяца. А потом мы придумаем что-нибудь еще. --Два месяца! -- пробормотал я. -- Целая вечность. Уотсон мотнул своей львиной шевелюрой. --Вовсе не вечность! Всего два месяца! Нам надо сразу же обсудить наши следующие шаги. --Только на берегу! -- сказал я. -- Не сейчас! --Хорошо. Но особенно не затягивайте. Тут еще кое-какие расходы остались -- проезд, виза, ну и прочее. Всего пятьдесят долларов. Лучше сразу же это уладить. А уж остаток гонорара отдадите, когда обживетесь. --Остаток -- это сколько? --Сто долларов. Очень недорого. Мы не злодеи какие-нибудь. Я ничего ему на это не ответил. Мне вдруг страстно захотелось только одного - как можно скорее выбраться из этого зала. Прочь с острова Эллис! Я боялся, что в последний миг дверь инспекторского бюро вдруг распахнется и меня вызовут, вернут. Я торопливо достал свой тощий бумажник и выдернул оттуда пятьдесят долларов. Оставалось у меня еще девяносто девять. Это не считая сотни долга. "Теперь всю оставшуюся жизнь плати этим адвокатам проценты", -- пронеслось у меня в голове. Но мне уже было все равно -- я ничего не чувствовал, кроме яростного, ознобом накатывающего нетерпения. --Мы можем идти? -- спросил я. Женщина в красной блузке вдруг рассмеялась. --Сколько еще часов пройдет, пока этот ребенок родится. Часов! Но они там этого не знают. Эти инспекторишки! Все знают, а этого не знают! И я лично меньше всего намереваюсь их просвещать. Ведь любая живая тварь, выходящая отсюда, дарит надежду остающимся. Верно? --Верно, -- согласился я. И увидел женщину, которой предстояло рожать, -- двое надзирателей вели ее под руки. |
