– Дворца-то там и не было.

– Всего-навсего отвратительное, старое, голое поле. Ямы, грязища. А посреди поля стояла принцесса в своем прекрасном платье.

– Они решили, что она дура.

– Отец принца очень, очень рассердился. Он думал, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Тем более, что принцесса присела в реверансе и сказала: «Добро пожаловать в мой дворец, ваше величество». Она до того перепугалась, что не знала, как ей поступить. Впрочем, сова научила ее волшебному слову, способному превратить ее наряды в дворец.

– Скажи мне.

– То был совиный крик, только задом наперед. Ув-уут, тив-ут. Сможешь повторить?

Девочка улыбается и качает головой.

– А она смогла. И повторила. И сразу появился чудесный дворец. Сады, парки. Только одежды на ней никакой не осталось. Ни ниточки. Видела бы ты лица короля с королевой. Они просто в ужас пришли. Вот как ты недавно. Какое ужасное неприличие, сказала королева. Какая бесстыдница, сказал король. А принцесса была в отчаянии. Она старалась прикрыться, да никак не могла. Слуги хохотали, король все больше выходил из себя, кричал, что его в жизни так не оскорбляли. Бедняжка совсем потеряла голову. Она вернула назад все наряды. Но при этом пропал дворец, и все опять очутились на старом, ни на что не годном поле. Король с королевой решили, что с них довольно. Они сказали принцу, что это, наверное, злая ведьма, что он никогда, никогда не должен больше видеться с ней. И все ускакали, покинув обливающуюся слезами принцессу.

– А потом?

За рекой засвистала в деревьях иволга.

– Я ведь еще не сказала тебе имени принца. Его звали Флорио.

– Странное имя.

– Старинное.

– А ее как звали?

– Эмма.

Эмма морщит носик.

– Как глупо.

– Отчего же?

– Так это ведь я – Эмма.

– А как, по-твоему, отчего мама с папой назвали тебя Эммой?

Девочка задумывается, пожимает плечами: странная тетя, странный вопрос.

– Я думаю, в честь девушки, о которой они где-то прочитали.

– Принцессы?

– Немного похожей на нее.

– Она была хорошая?

– Да, если познакомиться с ней поближе, – Кэтрин тычет Эмму пальцем в животик. – И когда она не задавала то и дело вопросов.

Эмма ежится.

– А я люблю спрашивать.

– Ну, значит, мы никогда до конца не доберемся.

Эмма запечатывает чумазой ладошкой рот. Кэтрин целует палец и помещает его кончик между глядящих с ее колен ожидающих глаз. Свищет, уже ближе, на их берегу, иволга.

– Принцесса стала думать о годах, проведенных ею в лесу, годах, когда она была счастлива. И о том, как она несчастна теперь. И, в конце концов, снова пришла сюда, под это дерево, чтобы спросить старую мудрую сову, что же ей делать. Сова была здесь, сидела на ветке, один глаз закрыт, другой открыт. Принцесса поведала ей обо всем, что случилось. О том, как она навсегда потеряла принца Флорио. И тогда сова сказала ей одну очень мудрую вещь. Она сказала, что если принц действительно любит ее, ему все равно, принцесса она или нет. Для него будет не важно, есть ли у нее наряды, или драгоценности, или дворец. Он просто станет любить ее такой, какая она есть. И пока этого не случится, не видать ей никакого счастья. И еще сова сказала, что искать принца больше не надо. Надо ждать, когда он сам ее найдет. И прибавила, что если принцесса добра, если ей хватит терпения, то она, сова, сможет сотворить для нее еще одно, последнее чудо. Ни принцесса, ни принц никогда не состарятся. Они так и останутся семнадцатилетними, до самой их встречи.

– А ее долго пришлось ждать?

Кэтрин улыбается.

– Они и теперь ждут. Все эти годы, и годы, и годы. Им все еще по семнадцати лет.