Меня мои карты вполне устраивали. Может быть, мне удастся выкрутиться с помощью аргумента, что мне необходимо знать причину расследования, чтобы не навредить себе своими показаниями. Если нет, то они, конечно, могут наложить на меня штраф за отказ от дачи показаний или даже временно взять под арест, но это еще долгая история. К тому же у меня было такое ощущение, что эти господа из Федерального управления уголовной полиции, как и генеральный прокурор, совсем не горят желанием поднимать шум, а все эти официальные процедуры никак не способствуют тишине.

— Мы не прощаемся. — Равитц встал, Блекмайер последовал его примеру.

Я проводил их до двери и пожелал им всего доброго. Так сказать.

28

Психотерапевтический трюк

Я позвонил в психиатрическую больницу в Гейдельберге. До Вендта я, правда, не дозвонился, но узнал, что он на дежурстве. И я отправился в Гейдельберг. Апрельский ветер гнал по голубому небу серые тучи. Время от времени они разражались коротким дождем. Потом мокрый асфальт опять блестел на солнце.

Вендт куда-то спешил.

— Опять вы? Мне надо в другое отделение.

— Они уже побывали у вас?

— Кто?

Я явно действовал ему на нервы, но в то же время его разбирало любопытство. Он стоял в странной, вывернутой позе — ноги были готовы продолжить движение, голова повернута в мою сторону, а рука лежала на ручке двери.

— Господа из Федерального управления уголовной полиции и старший братец Лео.

— Отец Лео, брат Лео — каких еще родственников родила ваша неуемная фантазия? — Он старался казаться уверенным и независимым. Но это ему плохо удавалась.

— Он не брат Лео. Он чувствует себя таковым. И желает знать, где она.

Вендт открыл дверь.

— Мне действительно пора идти.

— У людей из Федерального управления уголовной полиции всего лишь плохие манеры. У друга Лео, который чувствует себя ее братом, — пистолет с глушителем. И кулаки. Если бы у него еще была возможность поработать со мной подольше, он, наверное, выколотил бы из меня адрес Лео.

Вендт отпустил дверную ручку и повернулся ко мне. Его глаза лихорадочно ощупывали мое лицо, как будто он пытался прочесть то, что ему хотелось узнать, у меня на лбу, на носу или на подбородке. Он был на грани срыва.

— Вы… вам… известно?..

— Нет, я не сказал ему, где Лео. И этим типам из полиции тоже. Но мне нужно поговорить с вами. Что сделала Лео? Почему ее ищут?

Он несколько раз порывался что-то сказать, открывал и снова закрывал рот. Наконец, словно очнувшись от наваждения, сказал:

— У меня до двенадцати дежурство. Встретимся в час в гостинице, внизу, на Хауптштрассе.

Он быстрыми шагами удалился.

Без четверти час я сидел за накрытым клетчатой клеенкой столиком на террасе гостиницы. Мне хорошо были видны обе двери — на улицу и в зал ресторана. Но ни Вендт, ни официант не показывались. Я был единственным посетителем. Я разглядывал клеенку, пересчитывал клетки, смотрел, как подсыхают на них дождевые капли.

В половине второго пришла компания молодых женщин. Они поставили свои велосипеды, расселись за длинным столом рядом со мной и шумно продиктовали свои заказы нехотя притащившемуся официанту, который после них наконец подошел и ко мне. Получив свое пиво или вино, женщины еще больше оживились.

— Ну что, идем сегодня играть в кегли?

— Но только без мужчин!

Все они, конечно же, были непохожи одна на другую, но при этом казались одинаковыми. Немножко модные, немножко спортивные, немножко домохозяйки, немножко мамаши. Я представил себе их семейную жизнь. Они верны своим мужьям, как те верны своим автомобилям.