Жилище Мыслителя и впрямь было оригинальным – проволочный каркас, на который в беспорядке были уложены куски картона, прутья, тряпки, больше всего напоминал растрепанное гнездо вичухи.

– Он говорит, ему это думать помогает, – с уважением произнес мужик в ответ на удивленный взгляд Айрона. И, нагнувшись, дернул за веревку у входа – внутри звякнул колокольчик.

– Входите, – послышался густой голос.

Айрон вслед за своим проводником, пригнувшись, залез в жилище Мыслителя. Внутри было почти уютно – лежал половик веселой когда-то расцветки и даже относительно чистый. На нем сидел, скрестив ноги, пожилой бородатый мужик с впалыми щеками и веселыми глазами. В прежней жизни его легко можно было представить себе у костра в лесу с гитарой. Чуть поодаль от него стояла банка из-под пива, на дне которой валялась пара пулек. «Для пожертвований», – сообразил Айрон и кинул туда еще несколько патронов. Мыслитель одобрительно кивнул. Айрон огляделся, гитары не заметил, но взгляд зацепился за висящий под потолком бубен. «Злых духов отгонять», – подумал Медный и даже слегка развеселился.

– Привет тебе, сталкер, – произнес Мыслитель.

– Откуда ты меня знаешь? – удивился Айрон.

– Странный вопрос, – хмыкнул мужик. – Станция у нас маленькая, слухи быстро разносятся – можно не трогаться с места и все равно знать обо всем, что вокруг творится. О чем ты хотел меня спросить? – и в ответ на удивленный взгляд Айрона добавил:

– Раз уж пришел ко мне – значит, есть у тебя в том нужда. Ко мне просто так не ходят.

Айрон покосился на провожатого – не хотелось при нем упоминать о походе в парк. Но тот явно не собирался их покидать. Мыслитель перехватил взгляд Айрона, усмехнулся и сказал:

– Можешь не отвечать, я и так знаю, что тебя тревожит. Знаешь ли, сталкер, я собираю народную мудрость. В старых сказках и песнях было много полезного. Поэтому я доверяю сказкам и легендам, которые во все времена говорили народу правду. Только иногда надо их понимать иносказательно – вот я и занимаюсь толкованием текстов.

«Еще один юродивый, похоже», – подумал Медный. А мужик, между тем, продолжал:

– Зря сомневаешься. В каждой песне свой смысл заложен, иногда двойной, а бывает, что и тройной даже. Вот, смотри.

Он извлек откуда-то толстую общую тетрадь в коричневом переплете, раскрыл наугад.

– Тут у меня сотни песен записаны, – похвастался он. Ткнул бурым пальцем в страницу и начал читать о том, как сирень-черемуха расцвела в саду на чью-то беду[5].

– О чем песня? – повернулся он к Айрону.

– Ну… о несчастной любви, наверное, – неуверенно пробормотал тот. – О том, что человек не может любимую нигде найти.

– Что б ты понимал? А ты знаешь, что «Сирень» и «Черемуха» – названия отравляющих газов? Чуешь, что получается, чем дело пахнет? Вот потому дальше и говорится – «на беду». Потому он и милой найти не может. Каюк пришел милой-то! Это, брат, прямое пророчество – предки чувствовали давно, к чему все катится. И точно – ста лет не прошло, и вот, пожалуйста, получите, – Мыслитель обвел широким жестом свою убогую палатку. – Если б вовремя прислушивались к таким пророчествам, то, может, и Катастрофы бы не было. Но мудрость сокровенная открывается не всем, не каждый умеет читать между строк, – сокрушенно развел он руками.

Айрон даже развеселился. Конечно, теория была более чем спорная, мозги у этого чудика явно набекрень, но кто знает? Иной раз истина спрятана от умных, а открывается простодушным, это он тоже знал.