Лицо несчастного полицейского приобрело цвет хаки в тон его рубашки. Он был молод, но уже успел привыкнуть к виду мертвого тела, и, очевидно, данный случай не был худшим в его практике; скоростные трассы собирают свой страшный урожай покалеченных тел каждую неделю. Его, должно быть, расстроила нелепость такой смерти, подумала Жаклин. Она всегда подозревала, что на небесах плохо с чувством юмора. Что может быть более подходящей пирамидой для мертвого продавца книг, чем груда книг? И более подходящей причиной смерти, чем книжные полки?

Когда Жаклин попыталась заговорить, ей пришлось дважды прокашляться, прежде чем слова смогли вырваться из горла.

— Вы бы лучше позвонили куда надо, а, и сообщили о происшедшем?

Офицер молча кивнул. Он подошел к столу и взял трубку телефона до того, как она смогла остановить его.

— Проклятье! — закричала Жаклин. — Разве вы не лучше меня должны знать, что ничего нельзя трогать на месте преступления? Разве в вашей мерзкой машине нет… О, черт возьми! Уберите этих людей отсюда! Пошли вон, гробокопатели!

Дверной проем был переполнен толпой зевак. Вечера в Пайн-Гроув были скучными; вид полицейской машины, звуки голосов в темном переходе привлекли всех прогуливавшихся и совершавших пробежку по Главной улице людей. Когда Жаклин направилась к двери, она увидела новых любопытных. Толпа привлекает еще большую толпу.

Жаклин захлопнула дверь. Возглас разочарованных надежд — и, она надеялась, боли — эхом донесся снаружи. Полицейский офицер стоял, уставившись на Жаклин, с трубкой в руке. Та издавала резкие раздражающие звуки.

Жаклин глубоко вздохнула.

— Продолжайте, звоните, — распорядилась она, понизив голос. — Свяжитесь с шерифом. Скажите, чтобы он поспешил сюда.

Пол согнулся над телом Джан, его большие руки безвольно повисли, кулаки разжаты. Выражение его лица потрясло Жаклин. Даже его ярость была предпочтительней этого взгляда — отстраненное, нечеловеческое спокойствие. Жаклин положила руку на его плечо.

— Она мертва, — произнес Пол, не поднимая глаз, — я дотронулся до ее щеки. Она холодна как лед.

Жаклин опустилась рядом с ним на колени и заставила себя поднять безжизненную руку. Она была не только ледяная, она была вялая. Трупное окоченение пришло и ушло, по крайней мере, в верхних конечностях. Джан лежала лицом вниз, голова свернута набок. Единственный глаз, который Жаклин могла видеть, был широко открыт, а давление на противоположную щеку скрутило губы в уродливую гримасу. Собрав все свое мужество, Жаклин скользнула рукой под блузку Джан, которая выбилась из-под юбки на талии. Холод обжег ее, плоть была подобна камню, вероятно, она мертва приблизительно сутки. Скорее всего Джан так и лежала здесь, когда Жаклин стучала и звала ее через дверцу для кота.

— Я сам сделал этот книжный шкаф, — заговорил Пол. — Я прикрепил его к полу так, что он не мог… Семисантиметровые болты.

— Шериф выехал. — Офицер стоял над ним, большие пальцы рук засунуты за ремень, в позе, которая, как он искренне полагал, была беспечно-профессиональной. — Отойдите от нее, вы оба. Не стоило передвигать шкаф. Это все равно ничего не дало. Бедная леди. Чертов стыд, вот что это такое. Она, должно быть, старалась дотянуться до чего-то на верхней полке и упала, так как была инвалидом, и схватилась вот за это и…

Открывшаяся дверь прервала его как раз вовремя, чтобы спасти Жаклин от нападения на бормочущего идиота в полицейской форме.