Улыбка Жаклин прилипла к ее лицу, но сузившиеся глаза сделали ее похожей скорее на оскал.

— Молли и ее дела вас не касаются, Мак-Доннел. Это часть сделки — вы оставляете ее в покое и убираете фотографа от нее подальше.

— Сделки? — спросил с надеждой Мак-Доннел.

— Возможно, не совсем удачное слово. Убирайтесь, Мак-Доннел, и прихватите с собой приятеля. Побродите по городу, если хотите, — хотя, по моему мнению, это будет неумным ходом, так как ваше продолжительное пребывание здесь может привлечь остальных членов вашей братии. Если вы оба не выпишитесь и не покинете гостиницу в течение получаса, я начну обзванивать телевизионные станции и редакции газет.

Реакция Мак-Доннела говорила о его литературном таланте. Редко Жаклин приходилось слышать такую спонтанную, красноречивую комбинацию брани и мольбы. Она оставалась непреклонной, даже когда он предложил ей деньги.

— Я говорю вам, это не сделка. Это угроза. Сейчас у вас есть эксклюзивный материал. Поскольку я заинтересована, вы можете сохранить его. Но если вы не оставите меня в одиночестве, я раззвоню об этом всем моим друзьям по бизнесу. — Она бросила взгляд на часы. — Время пошло, так что вам лучше трогаться в путь.

— Хорошо, хорошо! Вы ручаетесь, что не будете… хорошо. Ваше слово как облигация госзайма, миссис Кирби, я знаю. Но что мне делать со своим редактором? Однажды вонзив зубы в историю, она становится хуже пираньи, она хочет получить фотографии и интервью…

— Это ваша проблема. — После некоторой паузы Жаклин добавила: — Вы могли бы попытаться рассказать ей правду.

Мак-Доннел поразмышлял над этой необычной идеей. — Будь я проклят, если это не сработает. Послушайте, миссис Кирби, если я уеду вместе с тем, что у меня есть, и сделаю так, что Марша согласится, как насчет интервью завтра или даже послезавтра…

— Двадцать семь минут, — сказала Жаклин.

Она заполнила период ожидания тщательным обследованием малинника. Она забыла — если даже когда-то знала — что красная малина приносит второй урожай осенью. Ягоды были изумительны на вкус, хотя и оставляли заметные и, как она подозревала, несмываемые пятна на одежде и пальцах. Жаклин пробиралась через малинник, пока не нашла тропинку в самое сердце сплетений и заметила с весьма малым удовольствием, что для мульчирования растений использовалась солома. Одна секция длиной около метра восьмидесяти и шириной метр была гораздо толще остальных. Она брезгливо потыкала колючий материал, но не нашла это интересным. Том был очень осторожным и очень беспечным одновременно.

Жаклин вернулась к воротам вовремя, чтобы увидеть, как Мак-Доннел заталкивает своего помощника в машину и забрасывает следом чемодан. Несколько минут он стоял, глядя по сторонам и скребя затылок, затем влез в машину и вывел ее с парковочной стоянки.

Чем дальше, тем лучше. Жаклин была не настолько наивной, чтобы предположить, что Мак-Доннел сдержит свое слово — которое, если быть честным, он ей в самом деле не давал. Если бы у него был здравый смысл, которым Бог наградил козла, то он взял бы напрокат другую машину, купил бы шляпу, приклеил фальшивые усы и вернулся в Пайн-Гроув, чтобы следить бдительным оком за ней и ее действиями. Хотя на это ему потребовалось бы некоторое время, даже если Джой Рейнольдс и держит в своем гараже запасную машину. Ближе чем в Медоукрик не было агентства по прокату автомобилей.

Напевая себе под нос, Жаклин направилась к парадной двери гостиницы. Когда она вошла, Молли повесила телефонную трубку, от изумления у нее широко раскрылись глаза и рот, так что Жаклин была вынуждена признать, что это делало ее похожей на овцу.

— Я только что пыталась позвонить вам! Они ушли! Они выписались, оба, несколько минут назад, а затем они…

— Я знаю.