‑ А почему человек идет с вами, когда вы околдовываете его вашим взглядом? ‑ спросила я.

Он покачал головой.

‑ Я не делаю этого. Правила Церкви...

‑ Гласят: нет вампирскому взгляду, но я держу пари, что ты уже пробовал, по крайней мере, один раз.

Он смутился.

‑ Это нормально, Стив, мне все равно, что ты играл в шлепки‑и‑щекотку с туристами глазами. Разве этот вампир поймал тебя глазами?

Он снова нахмурился.

‑ Нет, клянусь, это не его взгляд. Как будто он сказал, пойдем со мной, и я должен был это сделать.

‑ Итак, это был его голос?

Стив не знал.

Никто из них не знал, почему они это сделали. Они бы оставили свои рабочие места, свои планы, свои деньги на игральных столах, и просто следовали за ним. Иногда Витторио говорил, иногда он просто стоял рядом с ними. В любом случае, они бы пошли за ним и сделали то, что он сказал.

Девушка выглядела на девятнадцать, но за исключением Генри Джефферсона, она была старейшей из них. Двести лет ‑ такова была моя догадка, и это собственно не был догадка. Волосы у нее были длинные и темные и ниспадали на ее лицо, и она пыталась сбросить их с глаз.

Мы уже прошли имя, звание, а также серийный номер, когда я сказала:

‑ Сара, хочешь, я уберу твои волосы с глаз?

‑ Пожалуйста, ‑ сказала она.

Я аккуратно убрала волосы с широких, мигающих серых глаз. Она была первой, кто спросил:

‑ Ты смотришь мне в глаза, большинство людей этого не делают. Я имею в виду, я бы не стала окручивать тебя или что‑то в этом роде, но копы обучены не смотреть нам в глаза.

Я улыбнулась.

‑ Ты недостаточно стара, чтобы околдовать меня своими глазами, Сара.

Она нахмурилась.

‑ Я не понимаю. ‑ Тогда ее глаза стали широкими, и тот незначительный цвет, которым обладала ее кожа, истощился. Не очень часто можно было увидеть, как вампир бледнеет.

‑ Боже мой, ‑ сказала она, и в ее голосе был ужас.

Рокко вышел вперед.

‑ Что случилось?

‑ Она выяснила, кто я, ‑ сказала я тихо.

Сара начала кричать.

‑ Нет, пожалуйста, он заставил меня. Словно я была человеком. Он просто окрутил меня. О боже, я клянусь тебе. Я не делала этого. Я не имела в виду... О, боже, боже, боже. Ты Истребительница! Ах, боже мой, боже мой, ты собираешься убить нас всех!

‑ Тебе лучше выйти. Я постараюсь успокоить ее, ‑ сказал Рокко, вынужденный перекрикивать ее вопли.

Я оставила его c истерическим вампиром и отправилась обратно в основную часть клуба. Хупер и Олаф спорили, тихо, но горячо, в углу комнаты вдали от заключенных. Там по‑прежнему было много охранников вампиров. Я прошла мимо них и заметила, что они наблюдают за мной. Взгляды были или враждебные, или напуганные. Либо они слышали крики Сары, либо еще кто‑то догадался. Конечно, была еще одна возможность.

Я подошла ближе к двум мужчинам и поймала обрывки:

‑ Сукин ты сын, нельзя угрожать заключенным.

‑ Это была не угроза, ‑ сказал Олаф своим глубоким голосом. ‑ Я просто говорил вампиру, что их всех ожидает.

‑ Они говорят нам все, что мы хотим знать, Джеффрис. Нам не нужно запугивать их, чтобы они признались.

Они оба посмотрели на меня и освободили место, чтобы я могла вступить в небольшой круг.

‑ Что ты сказал девушке?

‑ Откуда вы знаете, что это была девушка? ‑ Спросил Хупер.

‑ Я сделаю даже лучше, я вам скажу, которая девушка. Девушка с длинными, волнистыми каштановыми волосами, маленькая.

Хупер прищурился.

‑ Откуда, черт подери, вы это знаете?

‑ У Отто есть определенный тип, ‑ сказала я.

‑ Он говорил с ней тихо, но убедился, что остальные слышат. Он сказал ей, что собирается вырезать ее сердце, пока она еще будет жива. Он сказал ей, что убедится и сделает это после наступления темноты, так что она будет в сознании все это время.