Крепость располагается на Заячьем острове, размером метров семьсот в длину и без малого полкилометра в ширину. Экскурсовод, полная женщина в клетчатой юбке насмешила, сообщив, что шведы называли остров Весёлым. Кстати, им представилась возможность оценить иронию судьбы по достоинству, ибо одними из первых строителей стали захваченные в плен солдаты Карла XII. Их кости легли в фундамент будущей Северной Пальмиры наряду с костями простых русских и украинских мужиков.

    Туда нас и везли.

    Мне стало интересно, и я присел, чтобы лучше видеть.

    Петропавловка, в которую нас доставили, не очень походила на ту, из экскурсии. Её не успели достроить, работа кипела одновременно в нескольких направлениях, многих, ставших привычными, сооружений не было даже в проекте.

    Я увидел Кронверк - земляные валы в виде короны, защищавшие крепость от нападения с суши, позднее их снесли, построив на этом месте здание, в котором хранятся реликвии русской армии.

    Мы въехали в открытые ворота с двуглавым орлом. Телеги прогромыхали по мосту через выкопанный ров и остановились возле одноэтажного серого особняка. Должно быть, нас заметили в окно и из подъезда с нависающим козырьком вышли двое - первый, самый представительный - в штатском тёмно-синем камзоле с воротником-жабо, смуглый, суетливый в движениях. Второй - военный: статный, высокий, с холёным скучным лицом. Гадать нечего: гражданский - чиновник Тайной канцелярии, с ним - дежурный офицер. Мелкие злые глазки штатского впились в меня, сверля будто дрелью. Я понял, ничего хорошего нам не светит.

    Сержант Борецкий подошёл и стал докладывать, от волнения сбиваясь и глотая звуки.

    - Престань мямлить, размазня, - оборвал штатский.

    - Дык я это... - ещё сильнее испугался Борецкий.

    Офицер скривился. Он со скучающим видом теребил рукоятку шпаги и едва не зевал. Похоже, ему давно всё набрыдло.

    - Где твой командир? - рассержено спросил чиновник.

    - Обещался завтра прибыть. С самранешнего утра туточки будет, не сумневайтесь. Сёдни ему надо с докладом у начальства быть. Так горевал, что самлично придти не могет.

    Борецкий как мог отмазывал капитана.

    - Кто эти двое?

    - Немцы какие-то. Мы случайно увидели, как они на тракте покрошили капрала Преображенского полка Звонарского и двух лакеев его.

    - А что ж не вмешались?

    - Дык не успели мы. Поначалу думали: господа баловством занимаются, шпажному бою репетируются. Ан вон оно как - до смертоубивства дело дошло.

    - Понятно, вот она дурь русская во всей красе, - зло бросил чиновник. - Видеть видели, помешать не сумели. А скорее - лениво было. Бумаги при них имелись?

    - А как же. Я всё привёз - тут и пашпорта, и письма рекомендательные. Всё в целости, ничего не утеряно.

    - Дай, взгляну, - чиновник протянул руку за документами.

    - Что здесь? - небрежно указал пальчиком офицер на третью телегу.

    - Мертвецы, - потупился сержант.

    - Пройдёмте, посмотрим.

    Офицер отбросил рогожу и склонился над трупами.

    - Действительно, Звонарский. Сколько нами вместе было выпито, сколько раз он меня из неприятностей выручал. Помнится, он отпуск двугодичный брал учёбы ради. Говорил же ему, что от учения только одно худо будет. Не послушал.

    Он выпрямился и произнёс, чеканя каждое слово:

    - Я за Звонарского этих немцев под землю урою, если Андрей Иванович милость свою к ним проявит.