Внезапно дверь отворилась. Я приподнялся на лежаке и увидел, что в камеру вошёл посетитель, в руках у него была свечка с дрожащим пламенем на конце.

    - Игорь Николаевич Гусаров? - осведомился он.

    - Да, - машинально кивнул я и тут же замер, поражённый догадкой. Здесь я был бароном фон Гофеном.

    - Откуда вы знаете моё настоящее имя?

    Глава 5

    - Очень просто, я - тот, кто устроил ваш перенос в это время, - нерадостно усмехнулся он.

    - Мне вас сразу придушить или помучить? - зло спросил я.

    - Игорь Николаевич, право слово, что за разговоры между интеллигентными людьми? Я, конечно, понимаю, что хорошего в нынешнем положении мало, но тут не столько моя вина, сколько стечение обстоятельств. Позвольте, я лучше с вами на лежанку присяду. Другой мебели здесь всё равно нет. Нам предстоит серьёзный разговор, а ноги у меня не железные.

    Улыбка с его губ исчезла. Подул сквозняк. Пламя свечи вспыхнуло ярче. Я успел разглядеть виновника своих бед - вроде не старого, лет сорок, но уже седого; с бородкой, прозванной шкиперской - в шестидесятых годах двадцатого века такие любили носить и физики, и лирики. Невысокий и очень худой, будь на пять килограммов меньше - вообще б не отбрасывал тени. Немного впалые глаза лучились бездонной добротой. Прямо живое воплощение святого сподвижника. И очень приятный, источающий обаяние голос. Ему бы на радио работать, новости о финансовом кризисе рассказывать, чтобы люди сразу в банки рубли на доллары менять не бегали.

    - Присаживайтесь, - предложил я, освобождая место. - Рассказывайте, каким образом довели меня до цугундера.

    - Что касается тюрьмы, то вы уж сами постарались, без моей помощи, - он поёжился. - Холодно у вас.

    - Ну, так, не у тёщи на блинах.

    - Да, - седой приподнялся и едва не стукнулся макушкой об потолок, - забыл представиться. Приношу извинения за невежливость. Я - Ка эР, - по первым буквам сокращение от 'корректор реальности'. Для простоты можете звать меня Кириллом Романовичем.

    - Не могу сказать, что мне очень приятно.

    - Игорь Николаевич, не дуйтесь, как мышь на веник. Фортуна в моём лице подарила вам невероятный шанс. В ваших руках ни много, ни мало - судьба страны. Вы патриот?

    - Скажем так: есть слова, которыми бросаться не принято. 'Патриот' относится к их числу. Родину не выбирают, Родину любят. Я люблю Россию, не уверен, что взаимно.

    - Рад, что не ошибся в вас, Игорь Николаевич. Дело в том, что для выполнения миссии нужен человек вроде вас - тот, кто способен на многое, зная, что в итоге он не получит награды. Это редкое качество. Не стану мучить статистикой, а она у меня имеется, причём весьма подробная, но скажу, что именно русские в большинстве своём смогли выработать такое почти фатальное самопожертвование. Наверное, поэтому история безжалостно прошлась по России паровым катком. Практически все социальные модели отрабатывались на вашей стране, чтобы воплотиться потом с учётом допущенных ошибок в других государствах и не только... - он многозначительно замолчал.

    Я сжал кулаки до боли в руках:

    - Хотите сказать, что моя страна была чем-то вроде лабораторной крысы?

    - Скорее полигоном для новых идей.

    - Ценой в десятки миллионов загубленных жизней? - с ненавистью ощерился я.

    Мне почему-то сразу стало ясно - мой визави не лжёт.