Но папа был не единственным человеком, который не хотел, чтобы кто-то увидел Бена. Я тоже этого не хотел. Но Эшли не сдавалась.

— Я буду целую неделю делать тебе уроки. Нет, год… Нет, десять лет.

— Забудь об этом, Эшли.

— Я целый год буду убирать твою комнату. Нет, весь ваш дом и конуру твоей собаки.

— У меня нет собаки.

— Но если бы она была, я убирала бы ее конуру. Пожалуйста, позволь мне взглянуть на оборотня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я хочу быть первой, кто увидит его. Пожалуйста!

— Оставь это, Эшли.

— Если ты не покажешь мне его, я с тобой никогда не буду разговаривать. Я не шучу. Совершенно серьезно.

— Эшли, замолчи!

— Замолчу, если ты покажешь мне его. Я буду вести себя тихо. Не скажу ни единого слова.

Ну да, как же, подумал я.

Эшли никогда не переставала говорить. Она постоянно болтала, почти обо всем. Ее было слишком много.

У нее были длинные светлые волосы — почти до талии. Очень пушистые и волнистые. Но Эшли хотелось, чтобы всем казалось, будто волос еще больше, и поэтому она их взбивала.

И одевалась она слишком вычурно. Ей нравилось, когда на ней много одежды.

Сегодня на ней была красная тенниска с короткими рукавами. А поверх нее ярко-желтый свитер с У-образным вырезом и длинными рукавами. И еще один оранжевый свитер с круглым вырезом и обрезанными рукавами. Она всегда одевалась ярко и немного вызывающе.

На ней были красные легинсы, а поверх них оранжевые боксерские шорты. Если бы она могла носить одновременно две пары обуви, то непременно так бы и делала. Но это невозможно. Поэтому на одной ноге у нее ярко-красная кроссовка, а на другой — черная.

И на каждом пальце по серебряному кольцу. И еще по три серьги в каждом ухе.

Но она была моей лучшей подругой, поэтому — куда денешься? Придется впустить ее, пусть посмотрит на оборотня.

— Когда я смогу увидеть его? — упрашивала меня Эшли, пока мы шли из школы. — Я все для тебя сделаю. Только скажи что. Что хочешь. Все сделаю. Могу я его увидеть?

— Ладно, пошли ко мне. Прямо сейчас.

— Нет, нет, — неожиданно заупрямилась она. — Что?..

— Сперва мне надо зайти домой прогулять с Мадам Колетт. Я потом приду.

Мадам Колетт — это миниатюрный французский пудель Эшли. Эшли любит ее. Она убеждена, что Мадам Колетт выиграет приз на местной выставке собак.

А по-моему, эта собака похожа на покрытую пушком жирную крысу.

Выгуляв собаку, Эшли пришла к нам.

Она проскочила за моей спиной и первой вошла в гостиную.

— И это он? — удивилась она.

Эшли обошла клетку и внимательно осмотрела Бена Грентли со всех сторон. Ее большие голубые глаза округлились.

Мистер Грентли сидел скрестив ноги на полу клетки с поникшей головой и опущенными плечами. Он поднял взгляд, слабо улыбнулся Эшли, а потом снова опустил голову.

— Но, Арон, это же просто человек. Обычный мужчина. Как ты можешь вот так держать его, взаперти? Это ужасно. Омерзительно. Отвратительно. Это…

— Его поймал папа, — резко ответил я. — Он оборотень.

Эшли продолжала стоять на своем — Бен вовсе не оборотень. А мне приходилось настаивать, что она ошибеется.

А что я еще мог сказать?

На самом деле я не думал, что Бен оборотень. Но мне не хотелось, чтобы Эшли сочла меня тихим безответным ребенком, который позволяет отцу держать нормального человека в клетке посередине гостиной.

— Не знаю, Арон, — сказала она, подходя вплотную к клетке.

Прежде чем я понял, что она собирается сделать…

Прежде чем я мог остановить ее… Эшли протянула руку сквозь решетку.