— Починю, Аглаюшка! — просиял кузнец. — Или лучше новый смастерю. Я тебе тысячу скребков сделаю, из стали, из хорошей!

Он схватил Аглаю, осторожно приподнял и принялся кружить в танце, а Василий, видя такое, звонко рассмеялся.

* * *

Сумерки окутали Зарное. Никодим с Василием уехали почти сразу же, решив не откладывать лечение домашним уютом на потом. Иван Палыч ходил по комнате, то и дело заглядывая в окно — не едет ли кто?

— Все будет хорошо, — произнесла Аглая, видя волнение доктора.

Иван Палыч лишь рассеянно покивал на это. И вновь глянул в окно.

Когда скрипнула дверь доктор уже был в таком отчаянье, что готов был вновь вернуться в город.

— Иван Палыч! — раздался знакомый голосок.

В горницу вошла Анна, бледная, в пальто с оторванной пуговицей… но живая. Глаза её блестели, улыбка дрожала.

— Иван Палыч… — шепнула она, шагнув к нему.

Артём, не сдержавшись, обнял её, тепло, крепко, будто боялся, что исчезнет вновь.

— Анна… — выдохнул он, — слава Богу, ты цела!

— Жива, что с ней сделается? — улыбнулся Гробовский.

И прошел в глубь комнаты, ближе к Аглае.

— Что случилось? — спросил у девушки Иван Палыч.

— Гвоздиков… подлец этот, — начала Анна. — Прямо из школы увёз. Я тетрадки проверяла, а тут он ввалился, в дохе, с наганом. Схватил, связал, в сани — и в какой-то сарай за городом. Там сыро, темно, верёвки… Думала, всё, не выберусь. Но Алексей Николаич пришёл, как ангел!

— Не ангел, Анна Львовна, а сыскарь, — усмехнулся он, усаживаясь за стол. — Да и не только это моя заслуга. Иван Палыч сильно помог. Если бы не он, не взяли бы мы преступную группу эту. А теперь… Допрыгались, голубчики! Сильвестра наверняка расстрел ждет, а Гвоздиков… Срок ему светит немалый — за похищение человека, да за пособничество Сильвестру. Повезет, если десятку дадут. А так — все пятнадцать светит. Не с той компанией он связался.

— Спасибо, Алексей Николаич, — произнес Иван Палыч. — За то, что Анну освободили.

— Лаптем щи не хлебаем! — рисуясь перед Аглаей, произнес Гробовский, доставая папиросу. Но глянув на строгую Аглаю (в больнице не курят!), тут же смущенно убрал. — Анна Львовна цела, теперь в управу поедем, показания снимать. Но это завтра.

Анна кивнула.

— Иван Палыч, я так боялась…

— Все позади.

— Все — да не все, — после паузы произнес Гробовский. — С контрразведкой нужно еще решить вопрос. Семёнов это — человек принципиальный, знаю я его по общим знакомым.

— Удалось поговорить с ним?

— Удалось, — кивнул Гробовский. — Хочет он до конца дело довести.

— Что это значит? — насторожился Иван Павлович.

— А ничего хорошего. Остается нам всего ничего: молиться, чтобы самого Штольца они поймали. Тогда только дело закроют и тебя не тронут.

— Или самим поймать этого шпиона, — тихо добавила Анна Львовна.

* * *

На следующее утро поехали в город. У Гробовского по этому случаю даже бумажка с печатью имелась на Ивана Павловича — мол едет в город по особому разрешению, для дачи свидетельских показаний по делу Сильвестра. Чтобы всякие там контрразведчики кровь почем зря не пили.

У следователя пробыли долго, заполняли бумаги, писали показания. Потом, когда освободились, решили прогуляться — оставалось еще время. Гробовский технично отстранился, сказав, что нужно еще кое-что уладить, оставив Анну Львовну и Ивана Палыча наедине.