— Уехал, — усевшись на стул, спокойно кивнул Гробовский. — А наши люди — за ним! Успокойся, Иван! Скоро увидишь свою Анну Львовну.

— Но, как вы…

— Говорю же! Лаптем щи не хлебаем. Работаем!

— Ах…

— Что такое, доктор? Что-то ты побледнел… А ну-ка, на воздух, на воздух!

По квартире уже ходили какие-то люди в жандармской форме. Что-то искали, переговаривались…

Во дворе же…

Во дворе, прямо под окнами валялись осколки стекла. На снегу краснели пятнышки крови. Как ягодки рябины.

Пойманного Сильвестра с окровавленным лицом как раз сажали в возок. Трактирщик нехорошо щерился и ругался. Заметив доктора, вдруг замолк и смачно плюнул на снег:

— Ишь как… навёл! Ничо, ничо… Достанем тебя! Не я, так Кривой…

— Да полезай ты уже! — один из жандармов от души угости задержанного хорошим пинком! — Надоел ругаться!

— Да кто такой этот Кривой? — наконец, спросил Иван Палыч.

Гробовский задумчиво покусал губу:

— Один из московских фартовых. «Иван». Из крупной рыбы! И имеет большой зуб на Сильвестра!

— А-а…

— А ещё…

Глянув через плечо собеседника, поручи вдруг резко замолк.

Доктор резко обернулся…

Во двор медленно въезжал длинный темно-зеленый автомобиль с поднятым верхом. В кабине, рядом с шофером, сидел военный с чистыми погонами армейского капитана и с налетом седины на висках. Худой, костлявый, с серой, почти мертвецкой кожей, и взглядом, тяжелым, как свинец.

Старый знакомый…

Глава 21

Семёнов Игорь Леонидович…

Простая русская фамилия, простое имя. Но непростая должность и такой же непростой характер, который, как видимо, куется именно под эту самую должность.

— Петров? — взгляд капитана буравил доктора. — Что вы тут делаете? Вы же под следствием, вам запрещено покидать село, а вы в городе расхаживаете!

Артём стиснул зубы.

— Игорь Леонидович, я не из праздного любопытства тут, как вы выразились расхаживаю. По делу.

— По делу? — хмыкнул Семёнов. — Дело вас только одно сейчас должно волновать — ваше.

Капитан посмотрел на доктора так, будто видел впервые.

— Интересный вы все же человек, дерзость есть в вас какая-то внутренняя. Любопытно вас в городе встретить. Под следствием, село покидать запрещено, а вы… разгуливаете как ни в чем не бывало. Рисковый! — Он прищурился, глаза блеснули. — Или думаете, Особый отдел слеп? Нарушение запрета, доктор, — это не шутки. Пустых камер в Петрограде предостаточно.

— Не гуляю, Игорь Леонидович, — терпеливо ответил Иван Палыч. — Сказал же — по делу я здесь.

Семёнов хмыкнул, будто змея зашипела.

— И какие же это дела такие? Со Штольцем небось встречались тайно? Или с кем похуже? В военное время, Петров, такие прогулки… — он понизил голос, — до расстрела доводят.

«Ну вот, — хмуро подумал доктор. — Уже и расстрелом грозит».

Подошел Гробовский — шинель расстёгнута, наган в кобуре.

— Капитан, подтверждаю, — холодно бросил он, голос ровный, как сталь. — Иван Павлович помог нам задержать опасного преступника. Вон он, — кивнул на возок, где чертыхался бандит. — Сильвестр, собственной персоной.

Семёнов медленно повернул голову, глаза сузились.

— Сильвестр? — переспросил он, шагнув к возку. Жандарм отстранился, и капитан вгляделся в трактирщика, чьё жёлтое лицо кривилось от злобы.