Ратник, что вечером докладывал о приходе сотника, тихонько вошел и, поклонившись, сказал:

— Князь, тот разбойник, Василько, пришел в себя, вести?

Ингвар кивнул. Привели мужика лет тридцати, крепкого, со щербатым лицом, вместо правой кисти — культя. Увечье было старым.

— Тебя зовут Василько? — спросил Ингвар.

— Да, варяг, меня кличут именно так.

Стоящий рядом Мал, возмущенный, ткнул рукоятью меча пленного под ребра:

— Он — князь. Запомни это, — прошипел он на ухо Василько.

— Мал, — одернул сотника Ингвар, — не нужно оскорблять воина, тем более, мне все равно, как ко мне обращаются приговоренные к смерти. — Затем Ингвар посмотрел на Василько. — Я знаю, что ты служишь Владу. Именно ты чинил разбой на моих землях. Знаю, по словам Мала, что в рубке ты очень хорош. Поэтому я не буду предлагать тебе, перейти ко мне на службу. Я не собираюсь унижать человека, о котором так уважительно отзываются мои сотники. Ты, как и все твои воины, приговорен к смерти. Но из уважения к тебе я спрашиваю: у тебя есть последнее желание?

Василько на секунду задумался.

— Спасибо князь, что сказал так хорошо обо мне.

У Мала вытянулось лицо. Слово «князь», произнесенное этим воином, было полно уважения к Ингвару, как к настоящему князю. Василько меж тем продолжал:

— Позволь мне взглянуть на город, что ты воздвиг. Ведь я со своими людьми видел его только снаружи.

— Хорошо, — сказал Ингвар, — завтра тебя и твоих людей казнят, но сегодня ты осмотришь город. Дай слово мне, что не сбежишь, ни с кем не будешь разговаривать, никого не тронешь, и я отпущу тебя в город одного.

Пленник и все, кто находился в зале совета, замерли. Последние слова князя поразили их. Василько опустился на колено:

— Клянусь Перуном, что сделаю, как ты сказал: я никому не скажу ни слова, никого не обижу и не попытаюсь бежать. Ты — великий князь, и я жалею, что не служу тебе.

— Скажем так, — произнес Ингвар, — сейчас полдень. Через пять часов я жду тебя обратно. Постучишься в ворота, скажешь, кто ты, и тебя проведут ко мне. Мал, проводи его до ворот и дай гривну серебра.

Сотник ошалело повел пленника к выходу. Когда они исчезли в дверях, чуть приблизившись к князю, Гостомысл сказал:

— Он не вернется.

— Увидим, — произнес Ингвар. — Да, кстати, боярин, твой сын уехал?

— Да, князь, он ускакал сегодня утром. Обещал обернуться за две недели. Через неделю надо ждать первых будущих воинов.

— Тогда, Гостомысл, возьми кошель и иди на воинский двор. Найди там Илью и скажи, что через неделю должно стоять не пять, а семь казарм. А через две недели еще три. И скажи, что за спешность я его вознагражу, за задержку покараю. Да Даниле передай, пусть сюда идет.

Гостомысл принял из рук Ингвара кошель, поклонился и вышел. Ингвар хлопнул в ладоши, вошел воин, ожидая приказаний.

— Приведи ко мне Горислава и кликни Марфу.

В дверь ввели Горислава. Сопровождающий остался у дверей, лишь легонько толкнув того в спину. А за ним пришла молодая женщина. Ингвар поманил ее пальцем. Смело подойдя к трону и поклонившись, она преданно заглянула в его глаза.

— Что прикажешь, князь?

— Знакомься, Горислав. Это Марфа — самая красивая женщина в тереме после княгини. Она сирота, и ей нужен человек, который ее полюбит и позаботится о ней. — Горислав окинул Марфу взглядом.