— Дружины пришли в город только сегодня ночью. Урмане стоят под стенами уже три дня.

— Нет, Данила, — перебил его Ингвар, — это пришли не урмане, а варяги, мне знаком этот стяг. Продолжай.

— Увидев драккары, новгородцы закрыли ворота, но варяги вели себя спокойно. На берег сошел отряд из десяти человек. Остальные воины остались на кораблях. Этот отряд дошел до ворот и попросил князя новгородского Ингвара подняться на стену. Вместо тебя к ним вышла княгиня Ярослава и спросила, что хотят варяги в таком числе под стенами славного Новгорода. Снизу ей крикнули, что к ней пришел Трувор, брат Рюрика, вместе с дружиной и родом. Но зла они городу не желают и посему готовы дождаться князя Ингвара. Враждебности в них не было, и, взяв с них страшную клятву, что не будут они чинить Новгороду обиды, разорять и убивать жителей, она велела открыть ворота.

К концу рассказа Ингвар на бешенной скорости влетел во двор кремля. Соскочив с коня прямо на крыльцо, Ингвар бросился в зал совета. Ворвавшись, как ураган, он остановился, будто налетел на каменную стену. За круглым столом сидели Ярослава, Ратибор, Гостомысл, Василько и Ясна. В углу Мал самоотверженно спорил с Вадимом. За столом помимо названых сидели два бородатых огромного роста викинга.

— Что здесь происходит? — изо всей мочи рявкнул Ингвар.

Все обернулись. Василько, втянув голову в плечи, постарался вжаться в угол. Высокая Ясна уменьшилась ровно в половину. Вадим от неожиданности сел на рядом стоящую лавку. На Гостомысла навалилась такая бледность, что можно, не думая, в Ирий отправлять. Лица викингов приняли серьезное выражение. Ингвар продолжал стоять в дверях. Вид его был действительно страшен. У него за спиной показался Данила. Ингвар со злости еще раз пнул створку двери и двинулся к столу.

— Гостомысл, — сказал он. — Какой приказ ты получил?

Боярина от страха мелко трясло. С трудом ему удалось выдавить:

— Приказ твой, княже, был закрыть ворота и собрать ополчение.

— Так почему ворота открыты, а ополчения нигде не видно? Зато в городе бродит около тысячи урманских воинов. Быть тебе боярин завтра на колу, — подвел итог Ингвар.

Гостомысл побледнел. Сейчас он напоминал Ингвару Морену, которая приходила за ним.

— Князь! Не гневайся, — раздался в тишине голос Ярославы. — Не он открыл ворота, а я. Он же наоборот просил дождаться тебя.

— Это правда? — спросил он боярина. Тот, не найдя в себе силы ответить, только кивнул. — Тогда прости, друже. Не разобравшись, обвинил. — Потихоньку щеки Гостомысла стали приобретать естественный оттенок. — Мал, — обратился Ингвар к сотнику, — почему ты не отговорил княгиню?

Смело, как на плаху, Мал шагнул к князю.

— Прости, княже. Я подоспел слишком поздно. Пока я пытался привести в боевой вид новых отроков, что из Белоозера пришли, подошел с ними к воротам, все уже было сделано.

— Ярослава, — с печалью в голосе сказал Ингвар, — почему ты не сделала, как я просил?

— Прости, — только и могла вымолвить она. — Мне чутье подсказало, что пришельцы зла не причинят. — При этом она кивнула на одного из викингов. — Он назвался братом твоего отца, то есть он дядя тебе.

— Ладно, — тихо сказал Ингвар.