|
– Потом удивленно посмотрела на него. – Ну вот опять. Грон непонимающе уставился на нее. – Сиэла говорит, что у меня дар. Часто бывает, что я ляпну что-нибудь от упрямства или из вредности, а потом так и происходит, и сейчас, кажется, так же получилось. Грон расхохотался: – Не успел обрести свободу, а уже получил невесту, да какую – самую великую гетеру. Зеленоглазая смеялась вместе с ним, но как-то покровительственно, как бы зная что-то, что от Грона еще было укрыто. Поэтому Грон быстро замолчал и спросил: – А сейчас-то ты от чего прячешься? Девчонка хмыкнула: – От жрицы-наставницы. Они с Сиэлой терпеть друг друга не могут. Когда Сиэла отдавала меня в храм, та была в купеческих приемных домах, но купцы уехали раньше, и она вернулась. С тех пор страдаю. – А почему на три дня? – Ну, я думаю, к тому времени Сиэла избавится от систрарха и заберет меня обратно. Грон прикинул: если расширить убежище из поваленных стволов у самого обрыва и если она не наделает глупостей… Впрочем, именно в последнем он сомневался. Ей втемяшились в голову странные мысли… А вечером появится Тупая колода… Короче, было над чем подумать. – А тебе разве не надо к вечеру быть на своем месте? Она удивленно посмотрела на него: – Я же не храмовая гетера. Если мне вечером захочется потанцевать для прислужников либо поиграть на флейте для младших жрецов, кто может мне запретить? – Но если она не найдет тебя ни у тех, ни у других? – О, храм большой, пусть ищет. Грон понял, что переубедить ее невозможно, надо было решать: либо турнуть упрямую девчонку, либо помочь ей. Минуту поразмышляв, Грон понял, что, хотя все было за то, чтобы не ввязываться, он не может ей отказать. – Ладно, сиди здесь, сейчас приготовлю тебе укрытие. – И он, легко вскочив на ноги, двинулся к куче перепутанных древесных стволов, где сделал себе небольшую древесную пещерку, чтобы прятаться от солнца в часы самой большой жары. Через некоторое время девчонка присоединилась к нему и, пыхтя, стала помогать. Через пару часов у края обрыва возникла неуклюжая куча деревьев. Со стороны обрыва, скрытая сучьями, в ней скрывалась небольшая узкая нора, ведущая в убежище. Грон вытер пот и кивнул Зеленоглазой: – Залезай. Она протянула руку, потрогала его мышцы и уважительно сказала: – А ты сильный. Грон хмыкнул: – Я же Колун, ладно, залезай. – И, помогая девчонке пробираться по обрыву, смущенно добавил: – Вечером ко мне придут. Ты, это… ну, в общем, сиди тихо. Она удивленно посмотрела на него, потом улыбнулась: – Дорогой, я же гетера, и хоть я еще "белая", но насмотреться уже успела, как мне иначе учиться-то. Когда Грон шел обратно к своему колуну, в голове вертелось одно слово "дорогой", и он с удивлением понял, что ему понравилось, что она его так назвала. На следующее утро Зеленоглазая выбралась из своего убежища странно притихшая. Грон, несколько смущенный тем, что ей полночи пришлось слушать стоны и вопли Тупой колоды, махал колуном на дальнем конце двора. Она подошла неслышно и некоторое время молча стояла, как-то задумчиво рассматривая его. Грон расколол очередной пень и, отбрасывая в сторону поленья, заметил девчонку. Она покачала головой: – Да, дорогой, такого я еще не видела. Грон хмуро потянулся за следующим поленом, поставил его на колоду и пробурчал: – Чего же ты хотела, я же раб. |
