Джина засмеялась:

— Тони, это глупо. Похоже на дешевую мелодраму с безответной любовью, разбитыми сердцами, увядшими цветами и пачкой старых писем. У меня нет времени на любовные романы. Я художница и очень занята.

— Замечательно! Значит, мы можем сразу пожениться.

— Нет, не можем.

— Но, ради всего святого, почему? Почему?

— Хотя бы потому, что я не хочу. Мои чувства принимаются в расчет?

Тони промолчал, и у девушки возникло ощущение, что эти слова его разочаровали.

— Присмотрись к себе хорошенько, Джина Лэндон. Ты — двадцатидвухлетняя незамужняя женщина. Я же обходительный, элегантный, учтивый, уверенный, не пасую перед трудностями, готов прийти на помощь. Я вынослив, как верблюд, и, самое главное, легко не сдаюсь. Уверен, ты еще передумаешь.

Сама того не ожидая, девушка расхохоталась:

— Соглашусь, что ты очень разносторонний. Но должна тебе признаться, что я не люблю тебя. Мне жаль, если ты ждал иного ответа.

Тони приложил палец к ее губам.

— Тише, тише, моя дорогая. Давай взглянем на этот сад, такой прекрасный, хотя и неухоженный, такой, каким и должен быть сад.

— Пожалуй, я приглашу тебя помочь мне расчистить его, — проговорила хозяйка сада мягко, забыв решение не давать Тони больше никаких надежд.

Два фонаря и свет луны придавали золотистый оттенок ее коже. Взгляд Тони смягчился, как будто он смотрел приятный сон. Он нежно притянул Джину за плечи.

— Уверен, что ты самая красивая девушка на Земле!

— Спасибо, Тони. Приятно услышать комплимент.

Юноша покачал головой:

— Клянусь, это правда. Но позвал я тебя сюда не за этим.

— Я сгораю от любопытства. Зачем же ты меня позвал? Учти, мы в поле зрения и в пределах слышимости папы.

— Я разрушу твои иллюзии, — хитро произнес Тони. — Поговорим о молочном бароне, о ком же еще! — Юноша старался произвести впечатление, но при этом больше походил на трусливого кролика.

— Ты не хочешь присесть? — Джина указала на садовую скамейку.

Воздух пьянил, благоухая франджипаниями. Молодой человек опустился на скамейку, приглашая девушку сесть рядом.

— Вероятно, ты не расслышала, дорогая…

— У меня такое чувство, что очень скоро я все услышу.

— …но молочный барон по уши запутался в интригах, у него неприятности с женщинами, недвижимостью, аукционами!

— Сайрус Брандт? — По голосу Джины Тони понял, что она поверит любому его слову.

Глаза собеседника просияли.

— Именно он. Последние дни я только и делал, что выяснял, что же это за личность на самом деле.

Джина почувствовала смутное недовольство.

— Уверена, что неэтично совать нос в личные дела клиентов, тем более обсуждать их с посторонними людьми.

— Думал, ты заинтересуешься, — ни капельки не смутился Тони, — и сделал это исключительно ради тебя.

Джина присела рядом, чем обрадовала Тони.

— Ты выглядишь очень мило, дорогая, хотя и ужасно серьезная.

— Удивительно, сколько боли причиняет мне каждое движение, — сказала девушка сухо, скрывая сердечную боль. — Вижу, ты сам умираешь от желания все рассказать, Тони. Говори, моя жизнь не богата событиями.

— Моя тоже. Придет день, и обо мне все скажут, что я шикарный парень, и ты тоже. — Тони заговорил сквозь зубы: — Рыжеволосая, поверишь ты этому или нет, вдова его брата! Ты только представь себе эту картинку.