|
Старик бросил взгляд на детей, на мою руку и присвистнул. – Ты идти-то сможешь? – спросил он. – До машины дойду как-нибудь. Надо увозить отсюда детей и самим убираться к чертовой матери. – Отлично, – кивнул он. – Куда? – Детей отвезем к отцу Фортхиллу, в церковь Святой Марии Всех Ангелов, – сообразил я. – Он придумает, чем и как им помочь. Эбинизер кивнул: – Я о нем слышал. Хороший человек. Мы вышли и принялись размещать детей в кузове старого Эбинизерова «форда». Он поднял их по одному в кузов, уложил на толстое ватное одеяло и накрыл другим таким же. Из дома вышел Кинкейд с большим пластиковым мешком для мусора; дым из двери валил все сильнее. Мешок был полон наполовину. Кинкейд закинул его на плечо и повернулся ко мне: – Позаботился о деталях. С моей точки зрения, контракт выполнен. Вы довольны? – Угу, – кивнул я. – Приятно было с вами поработать. Спасибо. Кинкейд покачал головой: – Деньги – вот лучшая благодарность. – Э… да, – сказал я. – Конечно. Кстати об этом. Сегодня суббота, и мне нужно в банке переговорить… Он шагнул ко мне и протянул белую визитную карточку. На ней был вытиснен золотыми буквами номер, а под ним, уже чернилами, – цифра, по сравнению с которой все мои банковские сбережения казались просто мизерными. И ничего больше. – Мой счет в швейцарском банке, – пояснил он. – Я не спешу. Перечислите это на него ко вторнику, и мы в расчете. Он забрался в свой фургон и уехал. Вторник. Блин! Эбинизер проводил взглядом отъезжающий белый фургон, потом помог Мёрфи усадить меня в кабину. Я сидел между ним и Мёрфи, сдвинув ноги направо от рычага переключения передач. Мёрфи держала в руках аптечку первой помощи и, пока мы ехали, осторожно обработала и перевязала мою обожженную руку. Эбинизер вел машину медленно, осторожно. Первые полицейские сирены мы услышали, уже отъехав квартала на два. – Детей – в церковь, – сказал он. – Потом куда? – Ко мне домой, – ответил я. – Надо подготовиться ко второму раунду. – Второму раунду? – переспросил Эбинизер. – Угу. Если я ничего не сделаю, ритуальное энтропийное проклятие ударит по мне в полночь. – Я могу тебе чем-нибудь помочь? Я посмотрел на него: – Надо поговорить. Он хмуро уставился вперед. – Хосс. Ты слишком активно во все ввязываешься. Слишком много работаешь. Слишком много, черт подери, на себя берешь. – Во всем этом, однако, есть и положительная сторона, – заметил я. – Да? – Хи-хи. Если я схлопочу его сегодня вечером, мне не придется ломать голову над тем, как расплатиться с Кинкейдом, пока он меня не прихлопнул. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Эбинизер вел машину, а я проваливался в какое-то муторное забытье. Да нет, вру, конечно. Забытье было вполне даже приятным, и я не возражал. Рот мой отказывался работать, и та немногая часть моего сознания, которая могла еще как-то соображать, понимала, что это убаюкивающее покачивание на грани обморока куда лучше пронзительной боли. Где-то на заднем плане переговаривались Эбинизер и Мёрфи, и мы, должно быть, выгрузили все-таки детей у отца Фортхилла, потому что, когда я наконец выбрался из пикапа, их в кузове уже не было. – Мёрф, – спохватился я, нахмурившись. – Я тут подумал… Если отдел убийств ищет меня, может, не стоит нам ехать ко мне? – Гарри, – произнесла она. – Мы здесь уже два часа. |
