Веселая прачка склонила корыто,

         Поет и полощет белье.

         Затекшие руки дорвались до гребли.

         Уключины стонут чуть-чуть.

         На веслах повисли какие-то стебли,

         Мальки за кормою как ртуть…

         Под мостиком гулким качается плесень.

         Копыта рокочут вверху.

         За сваями эхо чиновничьих песен,

         А ивы – в цыплячьем пуху…

         Краснеют столбы на воде возле дачки,

         На ряби – цветная спираль.

         Гармонь изнывает в любовной горячке,

         И в каждом челне – пастораль.

         Вплываю в Неву. Острова – как корона:

         Волнисто-кудрявая грань…

         Летят рысаки сквозь зеленое лоно.

         На барках ленивая брань.

         Пестреет нарядами дальняя Стрелка.

         Вдоль мели – щетиной камыш.

         Всё шире вода – голубая тарелка,

         Всё глубже весенняя тишь…

         Лишь катер порой пропыхтит торопливо,

         Горбом залоснится волна,

         Матрос – словно статуя, вымпел – как грива,

         Качнешься – и вновь тишина…

         О родине каждый из нас вспоминая,

         В тоскующем сердце унес

         Кто Волгу, кто мирные склоны Валдая,

         Кто заросли ялтинских роз…

         Под пеплом печали храню я ревниво

         Последний счастливый мой день:

         Крестовку, широкое лоно разлива

         И Стрелки зеленую сень.

    <1921>

Гостиный двор

         Как прохладно в гостиных рядах!

         Пахнет нефтью и кожей

         И сырою рогожей…

         Цепи пыльною грудой темнеют на ржавых пудах,

         У железной литой полосы

         Зеленеют весы.

         Стонут толстые голуби глухо,

         Выбирают из щелей овес…

         Под откос,

         Спотыкаясь, плетется слепая старуха,

         А у лавок, под низкими сводами стен,

         У икон – янтареют лампадные чашки,

         И купцы с бородами до самых колен

         Забавляются в шашки.