Стонут толстые голуби глухо,

         Выбирают из щелей овес…

         Под откос,

         Спотыкаясь, плетется слепая старуха,

         А у лавок, под низкими сводами стен,

         У икон – янтареют лампадные чашки,

         И купцы с бородами до самых колен

         Забавляются в шашки.

    1917

    Псков

«Сатирикон»

(Памяти Аркадия Аверченко)

         Над Фонтанкой сизо-серой

         В старом добром Петербурге

         В низких комнатах уютных

         Расцветал «Сатирикон».

         За окном пестрели барки

         С белоствольными дровами,

         А напротив Двор Апраксин

         Подымал хоромы ввысь.

         В низких комнатах уютных

         Было шумно и привольно…

         Сумасбродные рисунки

         Разлеглись по всем столам.

         На окне сидел художник

         И калинкинское пиво,

         Запрокинув кверху гриву,

         С упоением сосал.

         На диване два поэта,

         Как беспечные кентавры,

         Хохотали до упаду

         Над какой-то ерундой…

         Почтальон стоял у стойки

         И посматривал тревожно

         На огромные плакаты

         С толстым дьяволом внутри.

         Тихий крохотный издатель

         Деликатного сложенья

         Пробегал из кабинета,

         Как испуганная мышь.

         Кто-то в ванной лаял басом,

         Кто-то резвыми ногами

          За издателем помчался,

         Чтоб аванс с него сорвать…

         А в сторонке в кабинете

         Грузный медленный Аркадий,

         Наклонясь над грудой писем,

         Почту свежую вскрывал:

         Сотни диких графоманов

         Изо всех уездных щелей

         Насылали горы хлама —

         Хлама в прозе и в стихах.