Мы сели вновь за стол…

         Махинище-урядник

         С хозяином вошел.

         Копна прически львиной,

         И бородище – вал.

         Перекрестился чинно,

         Хозяйке руку дал…

         Средь нас он был как дома,

         Спокоен, прост и мил.

         Стакан огромный рома

         Степенно осушил.

         Срок вышел. Дома краше…

         Через четыре дня

         Он уезжал к папаше

         И продавал коня.

         «Цена… ужо успеем».

         Погладил свой лампас,

         А чуб цыганский змеем

         Чернел до самых глаз.

         Два сенбернарских чада

         У шашки встали в ряд:

         Как будто к ним из сада

         Пришел их старший брат…

         Хозяин, глянув зорко,

         Поглаживал кадык.

         Вдали из-за пригорка

         Вдруг пискнул паровик.

         Мы пели… Что? Не помню.

         Но так рычит утес,

         Когда в каменоломню

         Сорвется под откос…

    Март 1926

    Париж

Из эмигрантского альбома

Мой роман

         Кто любит прачку, кто любит маркизу,

         У каждого свой дурман, —

         А я люблю консьержкину Лизу,

         У нас – осенний роман.

         Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой, —

         Смешна любовь напоказ!

         Но всё ж тайком от матери строгой

         Она прибегает не раз.

         Свою мандолину снимаю со стенки,

         Кручу залихватски ус…

         Я отдал ей всё: портрет Короленки

         И нитку зеленых бус.