Тогда я не думала о банковских отделениях и о складах, на которых отец хранил свою прибыль в виде товаров. А кожаный мешочек я собственноручно вышила мелкими бусинами и недорогими самоцветами.

Площадь была забита людьми. Все о чём-то говорили, смеялись. Голоса смешивались в сплошной гул, от которого вскоре разболелась голова. В центре, у самой ратуши, сложили огромный костёр. Все ждали первосвященника и бургомистра. Мог ещё приехать князь со своей семьёй, но они очень редко показывались простым людям и больше устраивали балы и ужины в своём поместье — огромном замке в северной части столицы.

Мама разговорилась с одной из подруг, а я направилась к центру площади, прокладывая себе путь локтями. До тех пор, пока меня не дёрнули назад за руку.

— Эй! Ты тут самая наглая, что ли?

Я развернулась и встретилась взглядом с высоким парнем. На узком лице было написано недовольство. А тёмные глаза пылали злостью. Видимо, ему хорошо досталось от меня локтем.

— Прости, но с моим ростом я отсюда ничего не увижу, — попыталась я разрядить обстановку. Нельзя было пятнать родовое имя, меня этому учили с самого рождения.

Парень недовольно фыркнул, но отпустил:

— Зовут тебя как, малявка?

— Эрис Кьюнте.

— Купеческая дочка, значит. А чего одна?

— Не одна.

— Ладно, идём. Дальше ты всё равно сама не пройдёшь.

Возмутиться я не успела. А рыжеволосый парень вновь схватил меня за руку и потащил вперёд к костру, который ещё не разожгли. Надо сказать, что с его помощью в первых рядах мы оказались быстро. Первосвященник с бургомистром уже закончили свою речь, но я не для того рвалась сюда. Сейчас должны были выбрать жрицу Ночи и Огня. По нынешним поверьям Создатель вселялся в тело девушки на некоторое время и выбирал ей спутника жизни, а также ограждал от бед и несчастий до следующего праздника. В прошлом году первосвященник выбрал мою знакомую, которая потом несколько недель кичилась этим в городской школе, где детей из состоятельных семей обучали грамоте.

В этот раз я намеревалась стать жрицей. И для этого встала на носочки, чтобы казаться выше.

Юноша рассмеялся:

— Тебе и отсюда ничего не видно?

— Хочу казаться выше, — я отмахнулась от него, высматривая первосвященника, который куда-то запропастился.

— Зачем?

— Чтобы меня заметили и сделали жрицей ночи, — как дураку объяснила я.

— А зачем?

— Что зачем? — я, уже не выдержав, воскликнула.

— Зачем становиться жрицей Ночи? Ты так хочешь подпалить тот костёр? Танцевать и петь, пока на тебя смотрит толпа? Или хочешь почувствовать прикосновение Создателя?

От потока вопросов, что сыпал на меня новый знакомый, я замерла. Не знала, что ответить.

— Я просто хочу, чтобы Марила перестала рассказывать мне, как это круто быть жрицей Ночи Огня. И хочу найти своего избранника, — признание было тихим, но парень услышал.

— Сколько тебе лет, Эрис Кьюнте?

— Пятнадцать.

— А твоей подруге?

— Она мне не подруга! Шестнадцать.

— Эта девочка уже вышла замуж?

Я отрицательно помотала головой.

А парень усмехнулся:

— Видишь, всё это неправда. Она уже совершеннолетняя и после Ночи Огня или Ночи Очищений, как её теперь называют, так и не нашла своего избранника, — парень наклонился ближе. — Совсем необязательно становиться чьей-то жрицей, чтобы встретить любовь.

Тогда меня впервые обдало жаром. Но не от костра. Тепло шло не снаружи, а изнутри.

— Как звучит твоё имя? — мой голос хрипел.