Именно Астор рассказал ему о том, что произошло в Австралии за последние годы:

– Эти ребята основали колонию на западном берегу, на Лебединой реке. Почтовая служба в Новом Южном Уэльсе теперь лучше, чем у нас здесь. Землю больше не раздают в виде бесплатных пожалований. Ее продают с аукциона, покупает тот, кто больше предложит.

Но более всего Крега заинтересовала новость о введении суда присяжных.

– Жюри присяжных будет состоять из таких же, как я, как ты, людей, – размышлял он вслух. – Любопытно, что было бы, явись я с повинной. Могу ли я надеяться на беспристрастный пересмотр моего дела?

Вопрос был чисто риторический. Он уже давно решил, что Адди и детям будет лучше без него. Пусть все остается, как есть. К этому времени они наверняка перестали считаться незаконнорожденными, его отцовство за давностью небось забыто. Отныне они наследники Джона Блэндингса – и точка.

По возвращении в Лондон Крег навестил Терезу и Тома. Теперь они были единственной его семьей. Он привез подарки – индейские куклы с фактории Астора для ребят, меховую муфту для Терезы и настоящий томагавк для Тома.

– Вот это топорик! – в восторге вскричал Том, размахивая им в воздухе и смешно распевая индейскую боевую песню.

– Господи помилуй! – испугалась жена. – Ты воешь, как мартовский кот на заборе. Смотри, как бы соседи не запустили в тебя старым ботинком.

Был и еще один общий подарок для всей семьи.

– Я купил вам билеты на новую постановку в Музыкальном зале, – сказал Крег. – Там будут выступать танцовщицы и комедианты. А еще – знаменитый нигерийский колдун.

– Колдун?!

– Да, черный колдун.

– Ниггер, стало быть?

– Просто черный. – Со времен дружбы с Абару Крег не принимал это презрительное словечко «ниггер».

Впятером они и отправились на утреннее представление. Дети, разумеется, были еще малы, чтобы понимать юмор комиков, но это не мешало им чувствовать себя полноценными зрителями, хохотать до слез, глядя на выходки причудливо разодетых актеров и актрис.

Они хлопали в ладоши с таким же увлечением, как взрослые, когда шеренга танцовщиц начала дружно задирать ноги в черных шелковых чулках, демонстрируя нижнее белье под короткими юбчонками с оборочками.

– Не пяль так глаза, Том, – шепнула Тереза мужу. Наконец наступил финал.

Конферансье в своей великолепной клетчатой визитке, в котелке и с тростью в руке вышел в центр сцены и поднял руку, призывая к тишине:

– А теперь, леди и джентльмены, я с величайшим удовольствием представляю вам знаменитого, прославленного нигерийского колдуна!

Публика засвистела, захлопала, закричала, затопала ногами, приветствуя выход из-за кулис дородного, исполненного достоинства черного человека в вечернем костюме, плаще и высоком шелковом цилиндре. У него были довольно приятные, правильные черты лица, щегольская вандейковская бородка и аккуратные, сужающиеся книзу бачки.

– Что за черт! – вскричал Крег.

– Что с тобой? – встревожилась сестра. – Ты словно бы увидел привидение.

– Вроде того, милая, – ответил он, в изумлении покачивая головой.

Никаких сомнений. Нигерийским колдуном был не кто иной, как Абару.

Красноречивое вступление, которое он сделал, вызвало бурные аплодисменты публики. А жонглировал он с такой ловкостью, проделывал такие необыкновенные фокусы со всякими мелкими предметами, с монетами и картами, которые исчезали, словно растворялись в воздухе, что вся публика, вскочив на ноги, бурно изъявляла свое одобрение.

По свистку на сцену выбежала маленькая собачонка, и на какое-то мгновение Крегу показалось, будто это перевоплощение Келпи.