А дочка простит со временем.

Пауза, пауза, звенящая пауза между боями. Тот, старый бой, был бой против. Этот, предстоящий, бой — за. Разница!

Покурить, выпить, вытрясти из ушей песок и пепел, почистить и перезарядить оружие, обработать раны, похоронить товарищей, посидеть, подумать, что дальше, как дальше. Счастливое время, счастливый момент, целая жизнь. Мало кому выпадает такое во время атомной войны, а ведь Зона — как раз атомная война, только на резиновых бомбах… Что ж, нам выпало… Есть время подумать, и есть информация, выжили свидетели. Чёрт, неужели нам всем так повезло?..

«Только бы это были инопланетяне, — подумал Клубин, открывая дверь в операторскую, где его ждали мониторы, микрофоны и техник-сержант Каверис. Только бы инопланетяне. Не мы. Не наше. Потому что — „кто нашёл — того ништяк“».

Клубин не верил в инопланетян. Но он также не верил в веру.

Часть вторая

КОМБАТ

Глава 1

КОМБАТ ПОДЫМАЕТ ВЕКИ

— Господа, Нина Кондратьева просила передать, что свитер она довяжет к завтрему.

— О, спасибо ей! Скажите ей там, у себя…

— Сами скажете, Уткин… Вы отдохнули, господа? Сыты? Пьяны? Господин Пушкарёв, теперь вы. Первый вопрос: где писатель? Он был с вами. Он помогал вам тащить Бредня к мотовозу. Свидетельских показаний имеется много. Я не спрашивал господина Тополя, я спрашиваю вас. Шугпшуйц вышел в Зону с вами, в самый разгар обороны Старой Десятки.

— Нет, не со мной он вышел. Впереди меня. Мы были порознь. Удивительное существо был этот Шугпшуйц, сколько раз я бил ему морду… С моей точки зрения, он погиб. Героически. А как на самом деле — я не знаю.

— Вы видели его труп? Мировая культура уже достала нас вопросами.

— Мы видели очень много трупов, господин инспектор. В разном виде. Я даже сам был трупом. Где Шугпшуйц сейчас — я не знаю. Он, хоть и приблуда, но он здорово помог. Он был бездарность и жирная свинья, но он нам здорово помог. По сути именно он спас город. Если, конечно, Десятку считать городом. Так что про Шугпшуйца надо бы отдельный роман писать. Бредня уложил именно он. Босса, так сказать, уровня. Мировая культура, конечно, должна носить его на щите.

— Вот так вот, да?.. Это всё?

— По писателю? Всё. Я, кстати, так и не узнал его настоящую фамилию — за столько лет, что он отирался в Предзонье.

— Ну возможно, и не надо… О'кей. Что вы имеете сказать по Восстанию? Кстати, вы как — сталкер, трекер, своё?

— Чушь всё это, инспектор. Я традиционалист. Нельзя менять название корабля. Сталкер, конечно.

— О'кей.

— Говорить мне трудно, сделайте у себя погромче. И прошу вас оставить шуточки, у нас с Тополем юмор один на двоих, эрго, на вас его не хватит.

Я буду исходить из того, что над моим — нашим — положением все отсмеялись, и идиотских вопросов по типу: «Как вы уживаетесь со своим другом и братом жены» — не будет. О'кей? Итак, инспектор. Я вас слушаю.

— …

— Я вас слушаю, спрашивайте.

— …

— Понятно. Хей ю, чиф! Я не Тополь. Болтать не люблю. Не умею, не приучен. Так что вам придётся задавать вопросы, гражданин невидимый секретный начальник. Тополь, я попью, у меня уже пересохло, дай… А то я сразу уже стихами заговорил…

— Назовите себя.

— Владимир Сергеевич Пушкарёв, девяносто восьмой прошлого века, Витебск. Образование высшее, Минск, университет Лукашенко, физфак. Женат, детей нет. В Зоне с двадцать шестого года.